Выпив подряд две чашки обжигающего, крепкого до густоты напитка, он распорядился:
— Ко мне никого не пускай, говори, что нездоровится!
Вот еще один недостаток холостяцкой жизни. Отчего-то считается, что к холостяку, в отличие от женатого человека, вполне допустимо нагрянуть в любое время без приглашения. Мало того что нежданные гости утомляют, они еще и отвлекают от творчества. Сердце несколько раз сильно ударило в грудь при воспоминании о том, как во время работы над одной из фортепианных пьес, что составили цикл «Времена года», черт принес в гости отставного вояку Бочечкарова. Старик, мнящий себя ценителем музыки, был изрядно навеселе. Говорил много и сбивчиво, с воспоминаний перескакивал на нравоучения, которые сменялись критикой… День был бы потерян безвозвратно, если бы не Алексей. Сообразил же, умница, поднести гостю одну за другой три порции коньяку, от которых тот тут же заснул крепким сном. На этом благодеяния доброго слуги не закончились — он уступил Бочечкарову свою постель, а сам провел ночь на кухонном столе. Да еще и шутил после:
— Хоть какая-то польза от стола, раз уж кухарку не держим, чтобы на нем стряпать, так вместо кровати пригодился.
Музыка уже звучала в голове и настоятельно требовала к себе внимания. Он похрустел для разминки пальцами и принялся записывать.
Субботний день хорош тем, что его можно почти целиком посвятить любимому занятию. Не дождавшись распоряжения насчет обеда, Алексей по собственному почину послал дворникова сына Митьку за ужином и в положенное время просунул в дверь голову, чтобы тихо сказать:
— Изволите отужинать, Петр Ильич?
— Как? — удивился хозяин, просидевший, по обыкновению, с задернутыми портьерами и совершенно утративший чувство времени. — Разве ужинать пора? Ты не спутал, Алеша?
Посмотрел на циферблат напольных часов, сверился с хронометром, вытащенным за цепочку из кармана халата, и разрешил:
— Накрывай.
Карлуша по молодости простить себе не мог, что пренебрег военной карьерой, поступив в Петербургский институт путей сообщения. Все ему казалось, что здесь он прозябает, а там бы непременно преуспел. Карлуша вообще был мечтателен, честолюбив, капельку завистлив и при этом удивительно мягок. Словно глина — бери и лепи что хочешь… Хочешь — неудачника, хочешь — миллионщика.
Надежда выбрала второе. Она спокойно командовала мужем, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Подумаешь, важность — десять лет! Сам папенька, Филарет Алексеевич, остерегался спорить с не по годам рассудительной дочерью. Да не то чтобы спорить — порой откровенно совета спрашивал. Заявится поутру, еще до завтрака, в комнату дочери, осведомится о том, как изволила почивать (папенька всегда был избыточно церемонен), и, теребя пояс домашнего халата, скажет:
