Крук улыбается, а Наум Абрамович щёлкает пальцами.
— Это-таки не идиотская идея!
Терниченко убеждённо и строго поправляет:
— Гениальная идея. Но она требует серьёзного финансирования. Прежде всего нужно большое, красивое помещение. Хорошо было бы расположиться в каком-нибудь дворце. Обставить его с соответствующей импозантностью, чтобы клиент, как вошёл, сразу же был бы загипнотизирован, сразу же проникся бы доверием. А если он будет верить, то действительно получит всё, что захочет. Так что и шарлатанства, собственно, не будет. Ну, персонал, разумеется, должен быть первого сорта: профессора, адвокаты, литераторы, врачи, гимнасты, актёры, финансисты, политики, одним словом, все те кустари, которые работают сейчас каждый в отдельности.
Наум Абрамович смеётся, щуря глаза.
— Хорошенькие будут у вас профессора!
— Первостатейные! Гарантирую! Дайте мне для начала всего двести тысяч, и через пару месяцев к нам станут проситься все светила. За честь сочтут находиться среди сотрудников «Ателье Счастья». Уверяю вас! Идея, говорю вам, гениальная. Я уже нашёл было одного американца, который прочувствовал её как следует. Так прогорел чёртов сын на другом, совершенно идиотском деле. Был бы у него через полгода Клондайк в Париже. Так вот, господин Крук, что вы на это? А? Вы человек с размахом.
Крук в задумчивости соединяет пальцы, растопырив над столом ладони. Потом поднимает голову и вздыхает.
— Знаете что: давайте сначала добудем украинское золото. А тогда можно будет и парижский Клондайк основать.
Мик коротко пожимает плечами.
— Bon! Не хотите быть моим первым клиентом? Тем хуже для вас. Ну что ж, давайте добывать украинское золото. Так, значит, условия принимаются? Хорошо. Я отправляюсь к Ольге Ивановне. Вы подождите тут с полчаса. Мы вместе поедем куда-нибудь ужинать.
Мик быстро срывает с крючка своё пальтишко и, не надевая его. а только перекинув через руку, выходит из кофейни.
Крук улыбается.
— Интересный тип. Да и Ольга Ивановна его тоже, наверное, особочка: он ни на минуту не сомневается, что она согласится. Видите, за деньги и чекист не страшен.
Наум Абрамович делает неопределённый печальный жест.
— Что вы хотите? С’est la vie![8] — как говорят французы.
Однако, судя по всему, Мик всё-таки сомневается: слишком бурно и победительно врывается он в комнату, демонстрируя две тысячи, слишком уж небрежным тоном излагает «весьма интересное дело с чекистом».
Однако и две тысячи не заставляют Лесю стряхнуть вялость и равнодушие. Ну и ладно… Как раскладывала пасьянс на кровати, так и продолжает этим заниматься. Почему-то не торопится даже идти на ужин. А о деле слушает хмуро, как бы вполуха, сосредоточенно следя за картами.
