— A-а, Петрила, — девка стукнула палкой по тыну. — Вот здесь и есть.
Конные подъехали к воротам, двое спешились и, передав поводья спутникам, вошли во двор. Девка осталась у тына. Людей княжеских она признала и теперь доведаться хотела, зачем они в этот захудалый край явились.
Петрила вместе с сынишкой Ратмиром хлебали из горшка чечевичную похлебку, когда на пороге явился боярин с княжеским дружинником. Вскочил Петрила. Не чаял не гадал чести такой для себя. Сынишку в бок толкнул: встань, дурень.
— Здравствуй, Петрила, — сказал Федор Данилович, хмурясь отчего-то и этим еще более пугая бедного хозяина.
— Здравствуй, светлый боярин! — отозвался поспешно Петрила и опять толкнул в бок сынишку: здоровайся, кланяйся.
Ратмир поклонился гостям низко. Боярин долго и внимательно смотрел на мальчика и, когда уже смутил его окончательно, сказал:
— Пусть отрок выйдет.
— Ступай в гончарню, — подтолкнул сынишку Петрила. — Меси пока глину.
Пришедшие проводили взглядами мальчика, прошмыгнувшего между ними, и это не ускользнуло от Петрилы. Тревога его возросла.
А меж тем Федор Данилович переглянулся с дружинником, но милостник и так понимал, что главный ответственный за это дело он — слуга великого князя. Кормильцу что: его дело — «подарок» принять.
Дружинник прошелся по избе, потом присел к столу, кашлянул. Видно было — не знал, как к разговору приступить.
«Молодо-зелено, — подумал Федор Данилович с неудовольствием. — Пока мужик напуган, надо начинать, а он тянет».
— Послушай, — вдруг заговорил дружинник, присмотревшись к Петриле. — Я где-то тебя видел. Где?
— Я тоже тебя сразу признал, господине, — отозвался Петрила. — Из-под Липицы мы вместе бежали.
— Так это ты тогда коня своего князю отдал?
— Я, — улыбнулся как-то криво и неохотно Петрила.
— А сам как же?
— Я что — мужик. Кому я нужен. Да и мне не привыкать. Камышами, камышами, так и убег.
— Не догнали, стало?
— Где там. Без коня-то оно сподручней хорониться.
Федор Данилович, поняв, что дружинник повел разговор совсем не в ту сторону, начал покашливать, покрякивать. Но милостник ровно оглох — никакого внимания на эти знаки.
— Ну а коня-то у великого князя спросил после? — допытывался он у Петрилы.
— Где там. До того ль ему тогда было, едва стола не лишился, в одной сорочке во Владимир прискакал. А тут еще бы я со своей клячей.
— Так, так, — многозначительно сказал дружинник и потрогал на поясе кожаную калигу[38]. Расстегнул ее, вынул две серебряные гривны.
