— За богом да князем, Петрила, ничего не пропадет. Вот тебе за твоего коня.
Бросил серебро на стол, любуясь впечатлением, которое произвел на мужика, и красуясь своей щедростью. А Петрила и впрямь онемел от богатства, неожиданно свалившегося на него.
— Это… Это князь… сам велел? — спросил он, заикаясь от волнения, охватившего его.
— Сам, сам великий князь, — подтвердил не сморгнув милостник.
— Господи, — закрестился Петрила, — пошли ты ему, нашему благодетелю, многие лета. Я уж и забыл про то… — лепетал он растроганно. — А он помнит. А?
— Ладно, ладно. Бери, не бойся. Все без обману. Вон и свидетель есть, что куны за коня ты получил, — кивнул милостник на Федора Даниловича.
Петрила сгреб гривны, поискал на пояске калиту, никогда там не бывавшую, жалко засмеялся над собственной бестолковостью и кинул их в горшок, стоявший на печи.
— А где же жена твоя? — спросил дружинник.
— Царствие ей небесное, — закрестился Петрила. — В прошлом году померла.
— Трудно без жены-то?
— Э-э, господине, куда как худо.
— А что ж во второй раз не женишься?
— Да оно бы ничего, оно бы… да мальчонка…
— Мешает, — подсказал милостник.
— Мешает, оно так, — поддакнул Петрила.
Кормилец с милостником быстро переглянулись, и Федор Данилович подумал уже с удовлетворением: «А не глуп милостник Юрия».
— Мешает, — повторил Петрила и вдруг, поймав эти взгляды, понял, что попался в ловушку. И тут сразу все их переглядывания, все их покашливания стали ясны ему как божий день. Сердце оборвалось от страшной догадки: «За Ратмиркой! Господи, пособи!»
— …Мешает глину с песком, — в отчаянье выкручивался Петрила. — Помогает… Я бы без него…
— Ну вот что, Петрила, — оборвал его дружинник, — твоего мальчонку мы берем на службу к князю.
Петрила испуганно замахал перед лицом руками, словно отгоняя страшное видение.
— Нет, господине… Не губи за-ради Христа. Помилуй. Какая с него служба.
Он упал на колени, пополз униженно к ногам дружинника, пытаясь ухватить его за полу кафтана.
— Ой, что ж я буду делать оди-ин…
— Пошто один? Женишься. Эвон девка у тына на тебя ворожит. Коня купишь, куны есть теперь.
Услыхав о кунах, Петрила вскочил, бросился к печке, вытряхнул гривны из горшка.
— Возьми их, возьми. Только не отымай Ратмирку.
— Отойди, дурило, — осердился дружинник, отводя его руку. — Это тебя за коня. И Ратмирку твоего не за так берем.
Он опять открыл калиту, отсчитал шесть гривен, бросил на стол. Поднялся, хмуря брови, приказал:
— Зови мальчишку.
