— Ну, вот и все.
Она посмотрела на меня, затем на Хэмонда, снова на меня.
— Сколько вы мне ввели?
— Достаточно.
— Десять миллиграммов? Вы ввели мне десять? — Она начала приходить в возбуждение. Я ободряюще погладил ее по руке.
— Волноваться не стоит.
— А может, двадцать?
— Да нет же. Всего два. Два миллиграмма. Это вас не убьет, сказал я ласково. Она застонала и отвернулась от нас.
— Что вы хотите доказать? — спросила она.
— Вы сами знаете, Энджела.
— Но два миллиграмма. Это…
— Как раз достаточно, чтобы вызвать симптомы. Холодный пот и судороги и боль — первые симптомы воздержания.
— Господи!
— Это вас не убьет, — снова повторил я. — Вы же сами знаете.
— Вы негодяи. Я не просилась сюда, я не просила, чтобы мне…
— Но вы здесь, Энджела. И в ваши вены уже введен налорфин. Немного, но достаточно.
Она начала покрываться каплями пота.
— Я не могу больше, — сказала она.
— Мы можем ввести вам морфий.
— Я не могу больше! Прошу вас. Не хочу.
— Расскажите нам, — сказал я, — о Карен.
— Сперва дайте мне морфию.
— Нет!
Хэмонд не на шутку забеспокоился. Он двинулся к кровати. Но я его отстранил.
— Расскажите нам, Энджела.
— Я ничего не знаю.
— Тогда мы подождем до появления симптомов. И вам придется рассказывать, визжа от боли.
— Я не знаю, не знаю я! — Ее начала бить дрожь, вначале слегка, а затем все неудержимей.
— Будет еще хуже, Энджела.
— Нет, нет… нет…
Я извлек ампулу морфия и положил на стол перед ней:
— Расскажите нам.
Дрожь усиливалась. Энджела начала биться в судорогах, так что кровать ходила ходуном. Я бы пожалел ее, не знай я того, что она сама вызвала у себя эту реакцию.
— Ладно, — задыхаясь сказала она. — Я это сделала. Я была вынуждена.
— Почему?
— Из-за слежки. Из-за клиники. Из-за клиники и слежки.
— Вы крали из хирургического отделения?
— Да… немного, совсем немножко… но мне хватало…
— Сколько времени это длилось?
— Три года… может, четыре… А на прошлой неделе Грек ограбил клинику… Грек Джонс. Началась слежка. Всех проверяли…
— И вы уже не могли воровать?
— Да…
— Что же вы стали делать?
— Пыталась покупать у Грека. Он требовал денег. Много.
— Кто предложил сделать аборт?
— Грек.
— Ради денег?
— Да.
— Сколько он потребовал? — спросил я, наперед зная ответ.
— Триста долларов.
— Итак, вы сделали аборт?
— Да… да… да…
— А кто давал наркоз?
— Грек. Это было несложно. Тиопентал.
— И Карен умерла.
— У нее все благополучно обошлось. Все было как следует, когда она уезжала…
— Но позже она умерла.
— Да… о Боже, дайте мне морфия, скорее…
