Речел с каким-то странным удивлением поймала себя на том, что ей совершенно безразлично, как проведет остаток ночи Дуг, да и вся эта компания. Опять дало о себе знать чувство пустоты и отчаяния, мучившее последние дни. Все острее становилось желание уйти и медлила она только потому, что вяло размышляла - одеть ли ей платье или накинуть купальный халат, приготовленный для ее недавнего партнера. Изменить решение ее заставило поведение Лиз.
Она совсем забыла о своем юном избраннике и с нескрываемым интересом следила за тем, как его старший товарищ освобождает сестру от остатков одежды. А когда Тесс оказалась совсем обнаженной, уже извивавшейся на его коленях от вожделения, отставила бокал с вином, погасила сигарету, плавно поднялась, потягиваясь с кошачьей грацией, и сбросила пеньюар. Рука Лиз обвила шею Дуга и Речел, удивляясь собственному равнодушию, отметила, что летчику этой ночью предстоят серьезные труды.
Из оцепенения Речел вывели глаза лейтенанта. Он не обращал внимания на Речел. Он не отрывал глаз от своей возлюбленной. Превращение хрупкой, утонченной девушки в изощренную, опытную развратницу произошло так быстро, что он очевидно даже не понял, что его, так же как и многих до него, протащили, через безжалостное испытание, которое с неизбежностью должно было вытравить последние остатки романтики из юной души. Но пока лейтенант понимал, только то, что прелестная возлюбленная оставила его, ради его же товарища.
Речел видела, глаза молодого человека полные такого страдания, что застарелая боль опять схватила сердце и напомнила обо всех предыдущих жертвах хищных красавиц. Когда Элизабет, лаская, начала целовать Дуга, юноша не выдержал и отвернулся. Речел показалось, что он плачет, судорожно пытаясь найти что-то из своей одежды. Какое-то материнское желание защитить слабого, заставило ее броситься к нему, прижать его голову к груди, зашептать:
- Не смотри, н е с м о т р и.
Движимая тем же стремлением уберечь Дика от зрелища, которое для него было заведомо невыносимо, она погасила свечи. И хотя щеки лейтенанта на самом деле были мокры, всхлипнуть он позволил себе только сейчас, когда спрятал свою голову у нее на груди.
Речел шептала ему какие-то детские глупости, гладила голову, целовала. И только, когда успокоившийся юноша, то ли из благодарности, то ли побуждаемый мужским естеством легко просыпавшемся в молодом теле, осторожно поцеловал ее грудь, она вспомнила о том, что совершенно обнажена, что руки молодого человека обнимают ее талию, а губы лакают её. Но это не вызвало смущения, желания прикрыться. То, что она не отстранилась от поцелуя, не оттолкнула Дика, было им истолковано, как поощрение и он вложил всю неизрасходованную нежность в робкие, неумелые ласки. Недостаток опытности компенсировался искренностью, и Речел как-то незаметно для самой себя отдалась потоку нежности изливаемой на нее. Материнское исчезло и на смену ему пришло восхитительное наслаждение телом, чутко отзывавшимся на ласки, которых ее перед этим лишил Дуг. Бурно закипавшая страсть вытеснила, какие-либо мысли из головы. Осталась только уверенность, что она достойна любви. И они щедро одарили друг друга в эту ночь.
