Удовлетворив желание, Дуг формально скользнул губами по ее шее, пробормотав что-то, что должно было сойти за благодарность. Прислонившись к спинке дивана, Речел слышала, как он загремел стеклом бутылок на столике. Предложение:
- Хочешь вина? - Она даже не удостоила ответом.
И опять, как уже не однажды в последние дни, где-то в мозгу засаднила старая заноза:
- Зачем я это делаю?
Страстное бормотание и стоны с противоположной стороны говорили о том, что Элизабет более удачлива в выборе партнера, недостаток опытности которого явно восполнялся чувством. Трепещущий огонек спички, которой Дуг зажег сигару, осветил сплетенные тела любовников, для которых в этом мире, по-видимому, уже ничего не существовало.
Тихий шорох в проходе с противоположной стороны и смешок, явно принадлежащий Тесс, напомнили, что сестры от своего плана не отступились. Дуг загремел спичками, в явном желании зажечь свечу обнаруженную на столе, но неожиданно возникшая из мрака девушка остановила его:
- Не надо, не мешай тем, кому хорошо. Лучше налей вина мне и дай сигарету.
Звуки любовной возни затихли и обычный чуть хрипловатый в таких случаях голос Лиз, которая уже не видела необходимости играть роль утонченной жеманницы, скорее приказал, чем попросил:
- Дик, налей вина мне и себе. Да. И зажги свечи.
Пляшущие на сквозняке язычки свечей осветили зыбким, неярким светом место любовного свидания. Удобные диваны, застланные тонким шелковым бельем. Придиванные столики, уставленные фруктами, сладостями и бутылками. Настороженные, оценивающие глаза Дуга, застывшего с сигарой в зубах и бутылкой в руке. Растерянные глаза юного лейтенанта, смущенного наготой молодых женщин и незнающего, что делать со своей. Снисходительно-презрительные глаза Элизабет, успевшей накинуть на себя тонкий пеньюар и капризно протягивавшей молодому человеку, заранее приготовленный купальный халат. Смеющиеся, наглые глаза Тессы, бесцеремонно разглядывающие обнаженного Дуга, явно более занятого поведением сестер, чем поисками одежды.
Речел не была удивлена тщательностью, с которой подготовили встречу. Во всем чувствовалась расчетливая рука Георга и его крестниц, по-настоящему удивила ее Тесс. Единственная в компании одетая женщина, но одетая так, что нагота Речел и чисто символическое одеяние сестры, должны были, показались верхом целомудрия. Соперница заставила Речел вспомнить обличительную характеристику сестер, брошенную их матери около года назад, оскорбленным Роном. Тесс появилась на сцене любовного поединка в обличье жрицы с парижской Пляс Пигаль. Все, от изящных туфель и черных нейлоновых чулок, пристегнутых к кружевному поясу, до такого же кружевного лифа, ни столько прикрывало тело, сколько подчеркивало и без того безукоризненное совершенство фигуры, возбуждало желание, торопило освободить жемчужину от изящной скорлупы. Тесс пришла доказать, что несмотря на кажущее поражение днем, королевой ночи любви будет она. Не обращая внимания на подругу, она откровенно соблазняла, манила, обещала, а когда неприкрытая плоть англичанина явно показала, что цель достигнута, бесцеремонно уселась ему на колени, подставляя бокал - вину, а губы поцелуям.
