Сын. Да, папа. Она все…
Бум! Словомельница Гаспара оглушительно расцвела шрапнелью.
Парочка «папаша и сынок» приняла на себя всю силу взрыва и разлетелась на изумрудные и опаловые кусочки, безболезненно прекратив существование, оказавшись случайной жертвой странного профессионального восстания. Инцидент, в котором они погибли, был не единственным, он повторился в целом ряде близлежащих мест, но, к счастью, с меньшим количеством жертв.
По всему Читательскому Ряду, называемому некоторыми улицей Грез, писатели крушили словомельницы. От обугленной книжной елочки, где свалился Гаспар, до стартовых площадок книжных кораблей на другом конце Ряда все разоряли и опустошали члены писательского союза. Лавиной пронеслась по центральной улице крупнейшего на Земле и полностью механизированного издательского центра — фактически единственного во всей Солнечной системе — беснующаяся яркая толпа в беретах и халатах, в тогах и брыжах, в кимоно, колпаках, спортивных рубашках, гладких черных бабочках, кружевных манишках и цилиндрах, в камзолах и гамашах, в майках и джинсах. Они безжалостно врывались в каждую литературную фабрику, неся смерть и разрушение гигантским машинам, в прислугу которых они превратились и которые перемалывали в своих электронных челюстях читательскую жвачку, утолявшую жажду и кормившую подсознание жителей трех планет, полдюжины лун, нескольких тысяч искусственных спутников и космических кораблей на орбитах и в полетах.
Писатели не желали больше продавать себя за высокое жалование и дешевые уловки авторства — старинные наряды, бывшие отличительными знаками их профессии, известные имена, которые им было разрешено и даже вменено в обязанность присваивать, а также позволенную и даже поощряемую экзотичную интимную жизнь. Они крушили и ломали, бесчинствовали и разрушали, а полиция Трудовой Администрации, в надежде подорвать мощь издателей, любезно оставалась в стороне. Роботы-штрейкбрехеры, в спешке нанятые запоздало встревоженными издателями, также не предпринимали никаких действий, получив в последнюю минуту запрет от Межпланетного Братства Свободных Бизнес-Машин. Поэтому они просто стояли в стороне — угрюмые горестные статуи, покрытые вмятинами от кирпичей, язвами от кислот и почерневшие от ударов ручных разрядников во время драк с пикетчиками — и наблюдали, как гибнут их стационарные неодушевленные родичи.
Гомер Хемингуэй прорубился топором через невзрачную серую контрольную панель «Всеписателя» из издательства Рэндом Хауз и яростно принялся крушить лампы и транзисторы.
