— Ни души и очень этому рада.
— Я тоже.
Меньше всего он хотел бы нарваться здесь на знакомого.
Бетти поймала его плотоядный взгляд, обращенный на проходившую мимо очень красивую девушку.
— Смотреть можно, — сказала она, — трогать нельзя.
На закате они оделись к ужину, и еда была самой изысканной. Стоуну никогда не доводилось пробовать что-либо подобное. Из особого списка калифорнийских вин он выбрал замечательное Каберне. Он заметил, что другие пары подтягиваются к примыкающей к столовой террасе, и когда они закончили ужинать, Стоун и Бетти тоже направились туда. Вскоре начался фейерверк, продолжавшийся четверть часа. Глубокая ночь пустыни раскололась яркими взрывами и сверкающими вспышками разноцветных огней. Когда фейерверк закончился, все разошлись, и вскоре терраса опустела. Бетти со Стоуном, взявшись за руки, последними пошли в свой коттедж.
Утром они играли в теннис, и Бетти оказалась очень хорошим игроком.
— Могу поспорить, что ты выигрываешь у большинства мужчин, с которыми играешь, — заметил он, когда они закончили игру.
— Я побеждаю всех мужчин, с которыми играю, — парировала Бетти, подавая ему полотенце.
После ланча Бетти сказала, что им пора возвращаться.
— Эти ребята хотят, чтобы все уехали во второй половине дня, и они могли подготовиться к следующей неделе, и предоставить служащим возможность отдохнуть.
— Я оплачу счет, — сказал Стоун.
— Нет, я.
— Здесь все очень дорого. Давай заплатим пополам.
Она рассмеялась.
— Расплатишься сексом.
— Я твой должник.
— Бесспорно!
Когда они спустились с горы и выехали на дорогу, ведущую в Лос-Анджелес, он начал задавать вопросы.
— Прости, я должен спросить. Что именно сказал тебе в пятницу Вэнс?
— Немного, что весьма необычно. Он приехал утром и закрылся в своем офисе, сказав, чтобы я ни с кем его не соединяла.
— Кто звонил?
— Луи Ригенштейн, но те двое не звонили, — ответила она. — Я знаю, что тебе это надо знать.
— Вэнс пробыл там целый день?
— Он не уезжал вплоть до позднего вечера, обедал у себя за письменным столом. Это было совершенно на него непохоже. Обычно он обедает с кем-то из друзей, часто с Луи, и, обычно после окончания съемок, он в прекрасном настроении. Но не в прошлую пятницу.
— Ты когда-нибудь видела его таким?
— Нет. По-моему, он был обеспокоен, я никогда прежде не видела его в таком настроении. По своей натуре он не из тех, кто переживает.
— Сделал ли он хоть малейший намек на то, чем расстроен?
— Нет. В течение дня он почти не разговаривал со мной.
