Однако, заметив затруднение Колыванова, Григорий присел к столу, притянул хозяина за руку и заставил сесть рядом, быстро записывая и затем стирая вынутой из кармана тряпочкой крупные косые буквы.
«Ты не беспокойся, — писал он, — я уже совсем здоров. В чем у тебя дело?»
— Ты Колчимские болота знаешь? — спросил Колыванов, нагибаясь к рожку.
«Довольно хорошо!» — написал Лундин. Колыванов расстелил на столе карту района.
— Покажи, где ты бывал? — спросил Колыванов. Лундин присмотрелся к карте, улыбнулся, найдя на ней такие отметки, которые были известны только охотникам: Избу Марка, Лосиный провал, Соболий лаз. Потом отчеркнул ногтем кружок возле Избы Марка и показал на треугольник, образованный Собольим лазом, Лосиным провалом и излучиной Колчима.
— Летом был или зимой? — продолжал спрашивать Колыванов.
«Осенью», — написал Лундин.
— Не приходилось тебе примечать, нет ли там где-нибудь сброса в Колчим или в Ним, чтобы осушить эти болота? — спросил Колыванов.
Лундин удивленно посмотрел на него, потом перевел глаза на стены, увешанные диаграммами, на свернутые чертежи, лежавшие на столе, и улыбнулся.
«Не примечал, но могу узнать», — написал он.
— С ума ты сошел, да кто тебя туда теперь пустит! — воскликнул Колыванов. Но, увидев, как омрачилось лицо Григория, пожалел о своей несдержанности.
Колыванов знал, что с Лундиным случилась беда, но никак не ожидал увидеть такие тяжкие ее последствия. Лундин работал с ним до самого окончания строительства Казахстанской дороги. Когда железная дорога благополучно пересекла целинные районы Казахстана, старые друзья и помощники Колыванова вдруг проявили непонятную строптивость. Чеботарев неожиданно женился и осел вместе с женой-агрономом в целинном совхозе. Лундин, закончив взрывные работы на постройке вторых путей, уехал на строительство Алтайского железнодорожного подхода. К тому времени Григорий Лундин считался уже признанным мастером направленных взрывов: взрывов на выброс, взрывов на рыхление.
При переходе через один из западных отрогов Алтая с Григорием случилось несчастье. Переход вели с обеих сторон хребта — на этом настоял главный инженер Барышев. Во время большого взрыва на той стороне хребта сдетонировал только что заложенный Лундиным заряд. Детонация, по-видимому, передалась через одну из жил пегматита, пронизывавшую толщу выработки. Лундин был контужен.
Колыванов, очень интересовавшийся судьбой своих друзей, перестал получать письма от Лунднна. Он запросил участок Барышева. Оттуда ответили, что Лундин покинул работу вследствие контузии. На второй запрос: куда уехал Лундин, какова контузия — участок не ответил.
