– Время смерти установили, док?
Бен поскреб небритую щеку:
– Только предположительно.
– Как вы определяете его на данный момент? – спросил Скутер.
– Ну, судя по степени трупного окоченения и температуре тела, я бы сказал, что они мертвы уже четыре или пять часов.
– Значит, это произошло между полуночью и часом ночи, так?
– По-моему, ближе к часу, но через несколько часов мне будет известно точнее. Я приеду к вам в офис, когда закончу.
– Хорошо. Мальчики, вы слышали дока, можете забирать тела. Когда все сделаете, я хочу еще раз взглянуть на комнату, так что постарайтесь, не затоптать следы, – сказал Скутер Уэйлину и сыну и почувствовал прилив сострадания, заметив, как Джуниор с трудом проглотил слюну и через силу направился к лестнице. – Ладно, все остальные могут идти по домам, но позже я хочу поговорить с вами и с вашими детьми у себя в офисе.
Как только последний из присутствующих покинул комнату, он сел на диван и обхватил голову руками. Проклятие, что же происходит в его городе?!
Эрику отвезли в больницу и напоили успокоительными, но когда действие лекарств закончилось, осознание происшедшего ворвалось в нее с сокрушительной силой.
Вцепившись в подушку, она думала о своих родителях и не могла сдержать слез. Никогда больше она не будет проводить время с отцом, слушая, как он ласковым, спокойным голосом разъясняет мировые проблемы, решения политиков, действия которых, казалось, направлены на то, чтобы найти и исключить из жизни простые радости, и так довольно редкие. Она никогда не почувствует неуемной энергии матери, не услышит ее веселого смеха, не увидит ее вздернутого комически наморщенного носа, не ощутит прикосновения ладоней к лицу и ее объятий.
Кто-то так жестоко отобрал их у нее, что она никак не могла осознать этого. Она и не пыталась. Она не доискивалась причин, а только смотрела в лицо последствиям. Она осталась одна, ей уже страшно не хватало их, она не знала, что ее ждет в будущем, о котором она с такой надеждой говорила накануне в своем выступлении по случаю окончания школы.
В палату вошла Бобби Боухэнон.
Эрика забыла эту женщину, забыла, с какой добротой она отнеслась к ней ранним утром, потом вспомнила, но воспоминания только вызвали новый поток слез.
– О, дорогая! – Бобби присела на край кровати и обняла Эрику. – Я знаю, как это ужасно для тебя. Я была бы благодарна Господу, если бы смогла облегчит твое горе. Поплачь, пусть оно уйдет со слезами.
