— Лишняя ложка — для странника, — сказал Пешков. — Мы будем хлебать уху, а мимо идет голодный путник. «Милости просим». А ложка где?
— Значит, можно приглашать?
— Да, но к чему приглашать? — продолжал Пешков. — Спросим себя: зачем ложки, когда нет котелка? Что же, мы воду из Волги ложками хлебать будем? Это первое. Второе и более важное: собираясь в такое далекое путешествие, никто из вас не догадался захватить ложки…
— Мы тоже, Алексей, не захватили.
— Да, никто из нас не захватил ложек. Это легкомысленно.
— Вы на нас надеялись, все бы вам на готовенькое! — сурово проговорил Абзац, лежа на носу, лицом к небу.
— Это не важно. Важно то, что мы потеряли двух товарищей.
— Ушан не в счет! — возразила Маша.
— Надо бы так сделать, — подал запоздалый совет Стенька с той улицы: — Шихобалов дал бы Батьку подержать банку, а сам бы взял котелок. Из-за котелка бы Батёк и остался. И все на месте. А Ушана будем бить, уж будьте уверены: не ходи нашей улицей.
— Допускаю, что Ушан сыграл в этом случае роль провокатора, а провокаторов можно и даже следует бить, — согласился Алексей Максимович. — А Батёк — все-таки изменник! Господи! Нет ничего страшней измены… Изменить товарищам? Это самое страшное
Банка не делится
Слова Алексея Максимовича заставили ребят задуматься. Каждый из них по-своему — это было видно по их лицам — оценивал поступок Батька. А поначалу он им показался пустяком.
— Насчет измены — это верно. Да ведь тоже, как винить Батька? Травкин-то его наверняка прогонит, коли он на службу не придет, — говорил, глядя в небо,
Абзац. — И прощай сапожки с медными подковками, штаны с позументом, прощай бархатная безрукавка.
— Он все это врет, никакой у него безрукавки нет, — угрюмо сказал Вася Шихобалов, рассматривая рыбок на просвет.
Пешков покосился на него и спросил:
— Милый, ты, что же, с этой банкой так и будешь сидеть? Не дал Батьку банку подержать — вот мы и без котелка!
— Все купцы жадные! — презрительно прищурясь, сказала Маша.
— А я вот не жадный! — ответил Шихобалов. — Я бы вот сейчас всем поровну разделил, чтобы каждому пришлось всяких цветов: и по красной, и по зеленой, и всяких.
— Делить, делить! — закричали вдруг ребята. Я решил подать свой голос:
— Нельзя делить, ребята, не делится.
— Мне можно дать на одну рыбку меньше, — потупясь и собрав губы сердечком, сказала Маша.
— Все равно не делится без остатка.
— Однако, Преподобный, почему? — спросил Пешков. — Откуда ты знаешь, сколько штук в банке?
