— Или что? — Мы оба замолчали. — Да, я хочу вам помочь, Виктор. Все здесь хотят помочь. Мы на вашей стороне, вы в безопасности.
— В безопасности? — усмехнулся он.
Я попробовал зайти с другой стороны:
— Не могли бы вы рассказать немного о себе?
— Что вы хотите узнать?
— Ну… Вы родом из Екатеринбурга?
— Да.
— Работаете в екатеринбургской «Газете»?
— Да.
Два односложных ответа подряд. Ясно: о себе и своей работе Стругацкому рассказывать скучно.
— И вас интересует трагедия, случившаяся на Дятловском перевале, — сказал я.
Он тут же вскинул голову.
— Не сразу, но я оказался замешанным.
— Замешанным в чем?
Он снова улыбнулся, на этот раз даже слишком широко.
— В событиях, из-за которых я здесь оказался, доктор Басков.
— Можете рассказать, с чего все началось? Стругацкий медленно поднялся с кровати. Я уже чуть не крикнул охранников, но он всего лишь подошел к креслу и сел.
— Не беспокойтесь, доктор, — сказал он, — я не опасный человек.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что он разгадал мое намерение позвать на помощь.
— Вы очень проницательны, — заметил я.
— Спасибо.
— Хорошо, — сказал я, — расскажите же, с чего все началось.
Стругацкий вздохнул и произнес:
— Так и быть, доктор.
Виктор сидел за письменным столом, подперев рукой подбородок, и просматривал материалы, которые удалось собрать по случаю Боровского. Шум и суматоха издательства ужасно действовали ему на нервы. Он только что говорил по телефону еще с одним возможным свидетелем по делу, но тот отказывался быть замешанным, несмотря на все обещания сохранить его анонимность. Екатеринбургская «Газета» — серьезное издание, уговаривал Виктор, беспокоиться не о чем, его имя останется в тайне. Но человек был напуган до смерти — Виктор слышал это по голосу. «Извините, но ничем не могу помочь. Пожалуйста, не звоните больше». И он отключился, оставив Виктора сидеть с монотонно гудящей трубкой над бесполезными теперь материалами, разбросанными по столу.
Внезапный хриплый смех за спиной заставил его оглянуться. Черевин, вальяжно развалившись на стуле, разговаривал с кем-то по телефону — скорее всего с одной из своих многочисленных подружек.
— Вот дерьмо! — пробормотал Виктор, поднимаясь.
С досады сунув руки в карманы, он шел по коридору к автомату с напитками. Когда он проходил мимо открытой двери кабинета редактора Максимова, тот крикнул ему:
— Стругацкий! Зайди!
«Черт, — подумал Виктор, — что опять я сделал не так? Или чего не сделал?»
