— Юрий Ефимович, это займет всего несколько минут, это все, что я прошу.
— Зачем вы хотите поговорить о Дятловском перевале?
— Мне поручили написать статью к пятидесятилетней годовщине со дня трагедии.
— Какая годовщина? — фыркнул Юдин в домофон. — Всем давно наплевать на это.
— Почему вы так уверены?
Снова наступила пауза, но Юдин не отключался. Очередной свидетель, который не хочет говорить. В животе у Виктора неприятно засосало. Если он не возьмет это интервью, с работой можно распрощаться. Его будущее находится в руках старика, который даже не подозревает об этом. В такие моменты жизнь кажется особенно несправедливой.
Виктор знал, что встретиться с Юдиным можно, только если тот сам этого захочет. Поэтому он решил давить на жалость.
— Юрий Ефимович, послушайте, я вам честно скажу, если я не напишу эту статью, меня уволят.
— Это разве мои проблемы?
— Нет, мои.
— Вам не обязательно со мной говорить. Вы можете сами все придумать. Вы ведь часто так делаете, да?
«Господи, — подумал Виктор, — дай мне сил!»
— Я не хочу ничего придумывать. Я хочу рассказать правду, как все было.
— И тогда вы не потеряете работу?
Виктор вздохнул:
— Да, чтобы не потерять работу.
— Это было так давно… Как, вы говорите, вас зовут?
— Стругацкий. Виктор Стругацкий. Согласен, давно. В этом месяце пятьдесят лет, как все случилось.
— Пятьдесят лет… — повторил голос, а затем примирительно сказал: — Хорошо, молодой человек, я поговорю с вами о перевале Дятлова, если это единственный способ от вас избавиться.
Виктор вздохнул, на этот раз с облегчением. Он не мог припомнить, как давно испытывал подобное облегчение.
— Спасибо!
— Четвертый этаж, квартира сорок восемь, — сказал Юдин и отключился.
Входная дверь открылась с тяжелым щелчком. Виктор толкнул ее и вошел в подъезд, в котором было не многим теплее, чем на улице. Лифт не работал, поэтому на четвертый этаж он поднялся по лестнице. В конце плохо освещенного грязного коридора он нашел дверь с номером сорок восемь и постучал.
Дверь распахнулась практически сразу, и перед ним предстал Юрий Юдин.
Виктор протянул руку и представился:
— Виктор Стругацкий.
— Вы уже говорили, — ответил старик, с неохотой отвечая на рукопожатие. Он оглядел Виктора с ног до головы, презрительно кривя тонкие губы и раздувая ноздри, как будто чуя что-то неприятное: — Входите.
Он развернулся и зашаркал по коридору, ведя Виктора в гостиную.
— Хотите чаю? — спросил он, даже не оглянувшись.
— Можно, если вас не затруднит.
