— Мистер да Коста, если не возражаете, я бы хотел побеседовать с вашей дочерью наедине.
— Но ведь… — начал Реймонд, но до него тут же дошла нелепость ситуации.
— Прошу меня извинить, — спокойно оборвал его декан, — но, если она достаточно взрослая, чтобы поступать в колледж, полагаю, ей будет тем более под силу побеседовать со мной без вашей помощи.
— Ну да, конечно, — пробормотал Реймонд, испытывая неловкость. — Вы совершенно нравы. — Он повернулся к дочери: — Я буду ждать в коридоре, дорогая.
Оставшись с девочкой наедине, декан Кендалл проявил верх деликатности. Одаренность ребенка не вызывала сомнений, но так же ясно было и наличие некоторых серьезных проблем. Ни словом не упоминая об отце, декан как бы между делом спросил:
— Изабель, если мы тебя примем учиться, ты сможешь жить в общежитии с другими девушками? Многим из них будет вдвое больше лет, чем тебе. Что ты на это скажешь?
— Нет, — жизнерадостно ответила та. — Я буду жить с папой.
— Да, да, конечно, — согласился декан. — На первых порах это было бы разумно. Но ты не считаешь, что это… как бы тебе объяснить? Что это отразилось бы на твоей личной жизни?
Девочка лучезарно улыбнулась.
— Ну что вы! К тому же мне еще рано думать о личной жизни.
Попрощавшись с папой и дочерью, декан испытал противоречивые чувства. «Слишком мала. Совсем еще ребенок. Личность еще не сформирована. На самом деле ей бы поучиться в подготовительной школе, пока не повзрослеет. Но черт побери, если ее не возьмем мы, то наверняка перехватит Гарвард!»
Раздираемый чувствами вины и жадности, декан скрепя сердце составил письмо, уведомляющее Изабель да Коста о приеме в университет. Ей предлагалось место на первом курсе физического факультета.
Соблюдая видимость объективности, Рей позволил высказаться и жене. Мюриэл с трудом сдерживала возмущение.
— Рей, я тебя ненавижу за то, что ты сделал с дочерью. И со мной. Но ты прав, в суд я не пойду. По одной простой причине: в отличие от тебя мне не безразлично, кем она в конечном счете вырастет. И в отличие от тебя я хочу, чтобы она стала взрослым — и счастливым! — человеком. Я не хочу, чтобы она пала жертвой родительской тяжбы.
Рей слушал молча, рассчитывая, что, выпустив пар, Мюриэл поостынет. Тактика себя оправдала, и в конечном счете Мюриэл ничего не оставалось, как капитулировать.
— Забирай ее, если это так необходимо, но хотя бы не вычеркивай меня из ее жизни.
Муж быстро согласился на ее условия перемирия — которое правильнее было бы назвать безоговорочной капитуляцией. Не показывая своего триумфа, он тихо произнес:
