На втором — большой зал для карточных игр и хранилище, в котором загадочный хозяин казино складывал выигрыш.
На третьем — кухня и банкетный зал.
На последнем, четвёртом этаже — кладовая, комната для игры в кегли, где играли только слуги, и маленькая комнатушка для наказания шулеров. Сначала их шлепали по одному месту выбивалкой для одежды, а потом заставляли учить наизусть басни вроде «Стрекозы и муравья» (дирекция нарочно хотела, чтобы все думали, будто игорный дом посещают только воспитанные медведи).
Всё это до глубины души потрясло Царя Леонция. Значит, ареста волшебника оказалось мало для того, чтобы полностью искоренить всё зло. Ведь пока ещё не удалось выяснить, кому принадлежит игорный дом. И почему Следопыт не осмеливался сказать всю правду. Чем больше Леонций думал об этом, тем сильнее путались его мысли. Но одно ему было ясно: кто-то, только не профессор Де Амброзиус, сеял среди медведей порок и смуту. Видно, это была богатая, влиятельная и коварная фигура. Этот некто всё время оставался в тени, стараясь не выдать себя. Если его не разоблачить как можно скорее, не будет в царстве мира и спокойствия!
Царь Леонций велел созвать всеобщий сбор, чтобы держать на нём совет и узнать, кто что думает. Медведи и люди, оставив дела и забавы, собрались на главной площади. Вот какой между ними состоялся разговор:
Приступил Царь с расспросами к жителям:
«Вы волшебную палочку не видели?»
Как и люди, медведи отвечали:
«Нет, не видели, не знаем, не брали».
К Франту Царь:
«А ты, друг, не знаешь ли,
Кто разгул учинил у нас давешний?»
Медведь Франт:
«Как, неужто у Царя нет других забот,
кроме как следить, кто что ест и пьёт?»
Царь Медведь:
«Ну а с банком-то что за наваждение?
Как, куда исчезли все накопления?»
Медведь Франт:
«Полно тайны всё искать да разгадывать,
новостями я хочу вас порадовать».
Царь Медведь:
«Нет, постой! Узнать сначала нельзя ли нам,
кто бы мог в игорном доме быть хозяином?»
Люди хором:
«Ах, зачем же, право, Царь так волнуется?
Всё само как-нибудь образуется».
Медведь Франт:
«Чтобы вам повысить настроение,
я проект принёс на рассмотрение».
На листе бумаги была нарисована огромная статуя самого Царя Леонция. А медведи, как и все смертные, тоже подвержены тщеславию. Тут царские печали как рукой сняло.
— Ах, славный мой Франт! — растроганно воскликнул Леонций. — Только теперь я понял, как ты мне предан. А ведь я чуть было не усомнился в тебе! — и немедленно позабыл обо всех напастях.
