Город, по сути, беззащитен. Он и сам не знает, кому он принадлежит. Он живет, и живет своей сложной жизнью, как сама матерь-природа. Он уже не принадлежит москвичам. Да и что это за народ такой — москвичи? Одно старичье, если разобраться. Ленивый, ворчливый народец, прогибчивый… Аморфная масса… без молекулярных связей. Нет, не сумели устоять москвичи против новых покорителей первопрестольной из Грузии, Армении, с берегов воспетого Гоголем Днепра. На поверку они, дети Кавказа, дети вольных степей и кочевых далей, откуда нагрянул на скифов Тамерлан, оказались истинными хозяевами города. Из их рук ели и пили москвичи на всех оптовых и неоптовых рынках. Дети Кавказа наводнили город уличными биотуалетами. Они контролировали пульсацию желудков москвичей и вывозили их тленные испражнения. И страшно подумать, что было бы с изнеженными москвичами, что было бы с Новым Арбатом, если бы на нем не обжился Карен, сын солнечного Азербайджана, и его друг Зуди, и его друг Нурпек, и его друг Садир, и его друг Закия… Торговля и деньги мирят все нации. Даже азербайджанца с армянином! Карен держал три биотуалета у подземного перехода в самом начале Нового Арбата. И возле кинотеатра «Художественный» было еще два. И еще два возле метро «Александровский сад». Хочешь пописать — заплати пятерку. Хочешь покакать — заплати червонец. Захочет Карен — заплатишь двадцать пять… А куда деваться? И дежурившие у биотуалетов дородные тетки, специально выписанные Кареном с Украины, тихо спрашивали господ испражняющихся — «Вам по-большому или по-маленькому?» Закия бешено развил торговлю цветами на всех четырех углах Арбатской площади. Сперва он торговал с лотков, потом с крытых витрин, потом придумал домики на колесах три на три метра и подключил к ним кабель. Рядом с этими домиками Нурпек развернул на лотках торговлю конфетами.
Инспектор Моисейкин только диву давался, как лихо раскручивались ребята, но в их дела не лез. Он знал свое место, знал свой шесток… Отставной майор Советской армии, Моисейкин не хотел потерять хлебное место, работа у него была необременительная, он часами сидел в управе и играл на компьютере. Его держали для маленьких локальных интродукций, вступлений к симфоньолам… Но он мог стать и предтечей реквиема. Передел торгового пространства шел неумолимо, согласно закону единства и борьбы противоположностей.
— В природе действует закон, принцип естественного отбора! — менторским тоном блеял Моисейкин. — Выживает сильнейший! Продолжатель рода! Продолжатель игры!
