Арбат - Юрий Павлович Вигорь

Город глупел, незаметно, но упорно глупел, хотя в нем обитало три тысячи разнокалиберных, разношерстных писателей и пять тысяч триста сорок один читатель. И они никогда не видели в лицо друг друга. Они жили как бы в разных мирах. Писателей, если честно сказать, никогда не интересовали всерьез читатели, и они даже немножко презирали их, они строчили свои шедевры исключительно для себя, для личного самолюбования и возвышения, ну и немножко для денег. Что же касаемо читателей, то они читали исключительно для убиения скуки и убиения времени, потому что, по сути, все они были убийцами, убийцами четвертого измерения пространства, и время крошилось в их руках, оно неуловимо утекало сквозь пальцы. В их понимании книги походили на своего рода кроссворды, на криптограммы, шарады, сканворды, которыми убиваешь время в метро. Они не умели читать между строк, и никто никогда не стремился проникнуть в писательские мирки, сами писатели им были неинтересны. И лишь один столичный житель Никанор Абдулаевич Полубесов умел читать между строк и мог по двум-трем страничкам поставить диагноз любому писателю. Он знал московских писателей лучше всех, и особенно своего соседа по многокоммунальной квартире Игоря Рока, мешавшего ему спать по ночам и долбившего невинную бумагу на маленькой фашистской пишущей машинке «Мерседес», все время пытавшейся сбить русские слова на готический шрифт.

Игорь Рок был беден до неприличия, состоял в писательской секте «фрустраистов» и разрабатывал в своих романах мутные потоки подсознательного, некие запредельные метагалактики, потому что царившая за окном ельцинская действительность вызывала у него тошноту и он оценивал свое время в этом псевдорыночном мирке как время полураспада, молекулярного полураспада мозгов нации, и, по сути, надо было набраться терпения и перешагнуть через этот провал, как через сточную канаву истории. Но Никанор Абдулаевич был с этим не согласен, и порой на коммунальной кухне, где стояла череда из шести кухонных столов, вспыхивали жаркие литературные и философские споры. На Игоря Рока наваливалась с сентенциями проститутка Анжела, устроенная по блату кастеляншей в гостиницу «Метрополь» и отдававшаяся клиентам на глазах у всей Государственной думы, потому что ее кладовая с бельем находилась как раз напротив кабинета Владимира Вольфовича Жириновского и это ее заряжало неким патриотизмом, неким либеральным экстазом, ибо она недавно вступила в партию ЛДПР и обращала в жириновцев всех своих клиентов. И, конечно же, она пыталась сделать жириновцем и Игоря Рока.