— Ты чего?
— Воды попить.
Оба, поняв, о чем речь, мы смеемся и жадно глотаем по очереди из бутылки, зная, что уже через пять секунд больше пить из нее не придется.
Рамзес, увидев воду, руками отклеивает от ступни часть носка, поправляет его, и протягивает пальцы к бутылке.
Прошел целый час. Наши глотки давно пересохли и с завистью помышляют об остатках воды на дне бутылки. Но она отравлена и, чтобы не вызвать у Рамзеса никаких подозрений, а больше из-за того, чтобы вода не досталась ему, я потихоньку сливаю содержимое двухлитровки на землю.
Грустные из-за несостоявшейся встречи с начальником ЖЭУ, на которую мне с Бродягой глубоко плевать, мы возвращаемся в отдел.
Вечером я наедаюсь так, что около получаса не могу даже сесть. Брюхо оттопыривает тельняшку и отвратительно уродует постройневшее за последний месяц тело. Опер смеется надо мной:
— Ты бы так работал, как жрешь!
Сегодня рядом с нашей комендатурой обнаружили гранатомет, установленный на боевой взвод.
Под городом на одной из дорог подорвали армейский БТР. Погибли четверо военнослужащих.
Зачистка поселка Мичурина нашим и Временным отделом района. Идет капризный мелкий дождь. Временщики в кузове «ЗИЛа» кутаются в болоньевые комбинезоны и матерят промеж себя своего никудышного командира Масяню, затеявшего эту зачистку по поиску нефтеколодцев. Машины подходят к исходному рубежу и глушат моторы. Никто не трогается с места. Масяня бегает по колонне и упрашивает нас выйти на зачистку.
Нехотя разминая затекшие ноги и размазывая по сапогам клейкую грязь, на перекрестке скапливаются хмурые небритые мужики. Все пропитано водой. Сплошная стена дождя волочется по бледной пелене заплаканного горизонта.
Масяня находит два нефтеколодца. Впереди их еще не меньше трех-четырех десятков. Мы, сотрудники местного отдела, игнорируя блаженный трепет этого горе-командира, проходим мимо, в скользкую сырость повалившихся трав, в густую плесень ломаных дворов. Теплая, жидкая грязь, скучно чавкая под стертыми подошвами берц, выбивает под нами землю, то и дело бросая кого-нибудь на колено. Среди прогнившей пустоты, разрушенного и разграбленного бесчисленными мародерами жилья, без какого-либо человеческого участия, свободно разрастаются абрикосы, сливы, яблони, груши. Тихо качается на легком ветру изумрудный ковер трав. Проваливаясь в них по пояс, мы бережно держим на уровне груди оружие, широкими рукавами комбинезонов закрывая его от воды.
