Зачистка 30-го участка.
Силы наши тают день ото дня. Вместо положенных и в первые дни идущих рядом шести-семи десятков на этой зачистке едва можно набрать два. Больше половины из них — сотрудники Временного. Чеченцы быстро пронюхали, что, если с вечера предупредить дежурного о небольшом опоздании на самую раннюю утреннюю зачистку (якобы догоню своих потом обязательно) или просто закрыться в кабинете, а утром никому не открыть, можно вообще остаться безо всякой там зачистки, А это уже есть безбрежное добро для невысыпающегося организма. Контрактники, которым некуда податься в своей беде, каждое утро исправно и упорно топчут улицы чеченского города, который кажется скорее больше нужен им, чем самим чеченцам.
Сегодня с нами всего пять местных: участковые Пророк с Гарпией и трое пэпээсников.
Сами не зная для чего, верные установке командования постоянно двигаться, мы просто идем по улицам участка. Участок этот велик, запутан и неровен своими раскидистыми краями, но нам выделен самый захудалый его обрезок, где, кроме перевороченных, заросших развалин да мусорных свалок, ничего нет.
Наперевес держа в руках автоматы, довольно подмигивая друг другу, мы идем по своему участку.
Каким бы длинным ни казался 30-й участок, как бы медленно мы по нему ни шли, а путь свой завершили уже через час.
Временщики первыми выходят к дороге, бросают в кунг «ЗИЛа» уже намокшие от пота кителя, долго курят и, мелькая лысыми головами, перелезают через борт. Водитель заводит мотор и, плавно отпуская сцепление, уводит грузную машину. Мы остаемся на дороге. Через полчаса в отделе начнется построение, которое, по привычке предыдущих дней, просто необходимо сегодня избежать.
Целый час мы сидим в приткнутом у обочины, облупленном своем автобусе. Наш водитель рассказывает анекдот:
— Мальчик, почему ты плачешь?
— Моя собака убежала!
— А где ты живешь?
— А это только моя собака знает!..
Всех словно прорывает, и вскоре в автобусе начинается уже целый конкурс на право рассказать следующий анекдот.
Быстро и неостановимо катится время.
Целый день, оставшись без пропущенного нами развода и идущей за ним новой зачистки, я сплю в своей каморке. Просыпаясь, набиваю свой живот кусками застывшего недоваренного в спешке риса, тяну кислый чай и снова падаю на кровать.
Привычные картины вечернего построения: Тайд с Рэгсом, мелькая перед строем легкими хэбэшными камуфляжами с короткими рукавами, заводят длиннющую речь о том, как опасно в наши дни показываться в городе и отделе одетым не в милицейскую форму. За это нам полагается немедленный выговор и многогодовая немилость. Сидящий уже неделю на казарменном положении отдел Тайд обещает строить через каждые два часа на плацу. Рэгс, пользуясь благоприятным моментом, закидывает удочки в озеро ханского всесилия:
