Три лодки пересекли линию финиша. Ребята сидели усталые, наклонившись вперед, тяжело дыша.
Жора понял, что со второй лодкой что-то произошло.
— Да чего там говорить, Ветка во всем виноват, — Мамалыкин обреченно махнул рукой. — Из-за него и мы отстали.
— Что он натворил?
— Они гребли с Тиграном…
— Как «гребли с Тиграном»? Там ведь Костя?
— Вы же сами заменили Костю.
— Когда? Да что вы, ребята!
— А мы решили, что это вы. Увидели, что Ветка бежит в Костиной майке, и решили…
Возмущению Жоры не было границ, когда от Наташи и Тиграна Саркисовича он узнал подробности событий. Все осуждали Ветку, но, случайно бросив взгляд в гущу мальчишечьих и девчачьих лиц, Жора увидел голубые глаза, смотрящие куда-то в сторону. Катя Бережкова явно была на стороне виновника происшествия.
Глава седьмая КОСТЯ БУЛОЧКИН БЬЕТ ЛЕВОЙ, ИЛИ ПОСЛЕДСТВИЯ УДИВИТЕЛЬНОГО КРОССА
Косте Булочкину говорили:
— Слушай, Булка, ты что, притворялся?
— Не-ет, — пожимал плечами Костя.
А дело было в том, что начал вдруг Булочкин классно бить по мячу. Вернее не «вдруг», потому что Жора показал ему (как и всем) несколько ударов. Но когда стали их отрабатывать, у Булочкина пошло. Удар у него был сильный и точный. Вратарь Андрюша Пастушков готов был провалиться сквозь землю.
— Талант, — приговаривал Жора. — Талант. Включил бы я тебя в сборную бить пенальти.
Бить пенальти — это, конечно, здорово. Но если весь матч пройдет без одиннадцатиметрового? Что будет делать на поле Костя?
В игре Булочкин терялся. За мяч бороться не мог: смелости не хватало. А если мяч как-то и попадал ему, Булочкин стремился поскорее от него избавиться. Да и бег был тяжеловат у Кости.
Все это понимал не только физрук, но и сам Булочкин. Поэтому, когда Жора предложил ему специальные тренировки, Костя с радостью согласился. По утрам и вечерам Костя бегал. Поначалу без времени и на небольшие дистанции. Затем Жора стал брать в руки секундомер.
— Делаешь успехи, — говорил он. — Но еще много нужно работать.
Он заставлял Булочкина бегать по футбольному полю с мячом. Бить запретил. Разрешалось одно — гонять и гонять, и не отпускать от себя мяч.
Костя даже возненавидел этот путающийся под ногами мяч. Как хотелось стукнуть по нему, чтобы удар гулко отозвался по всему телу, а мяч — упругий и яростный — влетел под самую планку. Но бить по нему нельзя. Мяч был, как ядро, привязанное к ногам. Он и Косте не давал убежать в сторону, и сам не мог укатиться по собственной воле.
