Но где они? Куда сматываются каждый день? И зачем?
Жора вышел из палаты. Что попусту ломать голову? Прежде всего нужно искупаться.
Физрук понесся к реке.
Лес дохнул на него теплом и пряным запахом нагретой хвои, но все равно здесь дышалось легче. Вялость и разморенность исчезли. Было приятно бежать, чувствовать силу в ногах, невесомость тела, прикосновение струй воздуха к лицу и груди. Заботы с каждым шагом таяли, голова становилась яснее.
Когда до реки оставалось совсем немного, Жора вдруг услышал мальчишеские голоса, смех и всплески.
Он замер, выглянул из-за прибрежных кустов. Это было изумительное зрелище. Речка кипела от ребячьих тел. Они плавали, брызгались, визжали, кувыркались. Кто-то ходил по дну на руках. Кто-то затеял борьбу, и над водой появлялась то одна голова, то другая. Несколько ребят перекидывали мяч, устроив импровизированное водное поло. Ветка стоял на берегу и истошным голосом кричал:
— Отдай мяч Мамалыкину! Отдай Мамалыкину! Мазила!
Солнце сверкало в водяных брызгах, вспыхивало радугой. От реки веяло свежестью и добротой.
Здесь был чуть ли не весь отряд. Некоторые ребята в сторонке удили рыбу. Кое у кого в стеклянных банках уже плавало по две-три рыбешки.
От всего увиденного у Жоры даже рот раскрылся. Сам того не замечая, Копытин выбрался из-за кустов и лишь по тому, что ребят вдруг охватила какая-то скованность, понял, что его заметили.
Бежать они не пытались: бесполезно. Каждый как бы продолжал заниматься своим делом, только легкий шепот пронесся от одного к другому, и крики уже были приглушенные, не настоящие, не радостные.
«Как быть?» — думал Жора. Вообще-то его дело — спорт, а не надзор за детьми. Но если он сейчас уйдет и ничего никому не скажет, ребята будут считать его просто трусом. А если он доложит начальству — не избежать титула шпика и ябеды.
Единственный выход — вступить в переговоры.
И Жора мягким шагом, подобно гордому индейцу, входящему в стан врагов, подошел к Ветке.
Заядлый курильщик насаживал червя на крючок. Червяк был крупный, жирный, и ему совсем не хотелось садиться на острие. Он извивался кольцами, как змея, и пытался вырваться на свободу. Однако тонкие, крепкие пальцы Виталия сумели его закрепить, а затем рыболов, плюнув на червяка два раза, забросил снасть в воду, едва не поймав за ухо подошедшего инструктора.
— Хорошего улова, Виталий.
— Спасибо, Георгий Николаевич, — Виталий как будто ждал его. Обернулся, заулыбался: — На уху уже есть. Для теть-Фениного кота. — Он кивнул под ноги. В траве на кукане блестел пескарик. — Закуривайте, — Ветка поднял с земли брюки, извлек из кармана помятую пачку «Шипки» и лихим жестом протянул ее. В пачке лежало несколько полувысыпавшихся сигарет.
