Россохатскому совсем не хотелось бороться, но то, что его постоянно тыкали словом «барин», сердило Андрея, и он даже с некоторой запальчивостью согласился.
У Мефодия были железные лапы, и он с первой же секунды сдавил Андрея в поясе. Но Андрей был молод, да вдобавок к тому изучал когда-то в Петрограде джи́у-джи́тсу и помнил приемы. Уже через минуту он резко оторвал одноглазого от земли и кинул на лопатки.
Мефодий вскочил на ноги, усмехнулся.
— То не в зачет, давай еще раз!
Согнувшись, чуть не волоча руки по травам, пошел на соперника — и снова оказался на земле.
Унимая дыхание и отплевываясь, сказал фамильярно:
— Здоров, как дуб. Нравишься, небось, девкам?
Из землянки вышел Хабара, подмигнул одноглазому.
— Клин на клин наткнулся, похоже?
Мефодий сделал вид, что не услышал вопроса.
Андрей подошел к артельщику, спросил тихо:
— Что мне в артели делать, коли золота мыть не могу и зверя отродясь не бил?
Хабара одобряюще улыбнулся.
— Научишься. Немудрено.
Еще раз взглянул на ладную фигуру Андрея, заключил убежденно:
— Натаскаешься, паря.
Гришка исчез в землянке и вскоре вернулся с винтовкой.
— Поскучайте тут, я близ похожу. Можеть, и зашибу кого. Нынче всем отдых.
Однако, как только артельщик скрылся за дверями, Мефодий подошел к Андрею, потыкал его в бок локтем.
— А крепок ты, парень. Не ожидал я того.
Добавил, не меняя тона:
— Айда, тайгу помесим. Потолкуем чуток.
Раздвигая сучья длинными руками, переваливаясь с ноги на ногу, бормотал:
— Тут густое золотишко, нетронутое — так полагаю. Кто в эту глушь пойдет? Одни отпетые, вроде нас с тобой.
Поскреб толстыми, нестриженными ногтями затылок, вздохнул.
— Редкая штука золотце. Вроде дива из сна.
Андрей пожал плечами, не зная, что ответить.
— Молчишь? — скривился одноглазый. — Скушно те?
Дернул спутника за рукав, прокричал с малопонятным ожесточением:
— Ничего не скушно! Это, как водка и табак, а то и круче за душу берет! По всей по великой земле золотце ищут. Из него, что хошь, можно сделать — и зуб барину, и кольцо невесте, и оправу для орлеца.
— Как наш камень знаешь? — спросил Андрей, уже с некоторым интересом оборачиваясь к одноглазому. — Или бывал на Урале?
— Как? А так, господин сотник, что земляк ты мне. Из Солодянки я, Троицкого уезда. К югу от тя, выходит.
Андрей, подчиняясь безотчетному чувству, крепко схватил Мефодия за клешнястую кисть, сильно потряс ее.
— Ну, чё это ты, будто барышня?.. — усмехнулся оборванец.
— А как же?.. как же?.. — пробормотал Россохатский. — Это же какая радость — земляк. И где? За тридевять земель от дома, в захолустье, в адском этом запустении.
