Не дождавшись ответа, Ярославский сказал:
— Вопрос иного свойства. В начале этого года в Пекине состоялся сбор представителей крупных белогвардейских отрядов, тех, что бесчинствовали вдоль наших южных границ, на Дальнем Востоке и в Сибири. Что можете сказать об этом совещании?
— Там был мой человек.
— Кроме него в Пекин приехали офицеры Анненкова, Бакича, Семенова, Кайгородова и прочие. Вам знакомы фамилии, которые я назвал?
— О ком желательно?
— Вы хорошо знали Анненкова?
Унгерн поскреб ногтями красновато-медные виски, похрустел пальцами.
— Анненков Борис Владимирович. Тридцать семь лет. Генерал-майор. Из потомственных дворян Новгородской, кажется, губернии. Окончил кадетский корпус в Одессе и Московское Александровское училище. Командовал отдельной Семиреченской армией. Генерала получил от Колчака.
— Это известно. Что за человек?
Унгерн почти прикрыл глаза, усмехнулся.
— Знал языки — английский, французский, китайский, мусульманские.
— И это все?
— Все.
— Я дополню ваши сведения. Только в Славгородском и Павлодарском уездах Анненков без суда и следствия казнил 1667 человек.
— На войне бывает.
— Бывает у палачей. Что скажете о Бакиче?
— Бакич Андрей Степанович. Серб. Генерал-лейтенант. Командовал Оренбургским корпусом.
— Тоже казнил без суда и следствия?
— Не без того.
— Ваши связи с генералами?
— В июле сего года я послал людей к Семенову, Бакичу и начальнику Сводного русско-инородческого отряда есаулу Кайгородову. Мы уговорились: я буду наступать на Троицкосавск и Селенгу, Казагранди — на Иркутскую губернию, атаман Казанцев — на Минусинский округ. Кайгородов брал на себя Алтай.
— Цель? Удушение Советской власти?
— Я не признаю эту власть.
— Да, разумеется… В ваших бумагах найдены копии писем, посланных царям и царькам Азии. Назначение писем?
— Они не отвечали мне, болваны, — пытаясь скрыть раздражение, отозвался Унгерн. — Не понимали, свиньи, что спасаю их.
— Отчего же? Возможно, понимали. Но кто же будет ставить на битую карту?
— Это теперь я — битая карта. Тогда…
— И тогда — далеко не козырь. Ну, хорошо. Вы не раз пытались выдать себя за патриота. Хотели сделать Россию сильной, богатой? За что воевали?
— Цель одна — цари. Желтые, белые — любые. Все остальное — ерунда.
— Вот теперь вы, пожалуй, искренни. Вы — человек класса, у которого отняли награбленное, от этого злоба. Или есть другие причины?
Унгерн повторил с тупым упорством:
— Мое дело было восстановить государя, искоренить зло.
