Подоспевшие ныне фронтовые части довершают удар.
Пришибленный, оплеванный, бежит теперь Унгерн и в бессильной злобе вырезает целые семейства, которые ему встречаются на пути в пределах Советской Республики, зная, что дни его сочтены, зная что Монголия встретит его так же. В знаменательный и торжественный день трехлетней годовщины Пятой армии от лица ее командования, от лица трудящихся Советской и Дальневосточной республик Вам, товарищи красноармейцы тыловых частей и учреждений, Вам, товарищи партизаны, приношу свою глубокую благодарность. Вы с честью выполнили возложенную на Вас задачу. Вы показали себя храбрыми, самоотверженными и дисциплинированными сынами единой армии труда. Вы еще раз доказали всему капиталистическому миру, что в армии рабочих и крестьян нет границ между боевыми частями и их тылами, что в серьезные минуты тылы и народ в равной степени боеспособны, что в борьбе с врагами рабочих и крестьян трудящиеся представляют собой единое, мощное, стойкое целое.
Поздравляю Вас с успешным выполнением боевой задачи и с Вами восклицаю: Вечная память погибшим! Слава живущим!
Комкор, он же военком Экспедиционного Нейман.
Наштакор Черемисинов».
— Писать умеете! — побагровев до кончиков волос, скривился Унгерн. — Перед мужичьем расшаркиваетесь.
— Отнюдь. Мы сами — мужики и рабочие, барон. Шарканье — не наше занятие. Не станем пустословить. Я возвращаюсь к вашим приказам и к вашим взглядам на жизнь. Итак, вы видите: в наших приказах нет и намека на злобу к пленным, равно как и к людям иной веры.
Унгерн молчал, изредка бросая на Ярославского взгляды, полные бессильной ненависти.
— Вы, барон, верующий, но, кажется, злобе не учит ни одна вера на земле. Кстати — ваше вероисповедание?
— В аттестации сказано: лютеранское. Однако — неважно.
— Что «неважно»?
— Неважно, какое. Я исповедую желтую ламаистскую веру.
— Вот как! Допустим. И что ж — она учит травить и сжигать людей?
Глаза генерала помутнели, а слова его стали невнятны и монотонны, как у кликуши.
— Эта вера говорит: всё в мире — сансара и нирвана, и сущность обеих пустота. Вид предметов обманчив. В сансаре — она наш материальный мир — всё мучение. Зато нирвана — наш духовный мир — освобождает от мук. Отрешите человека от материи и пусть он стремится к святости — «боди», ибо в каждом из нас частица «сердца Будды». Человек умирает и перерождается. Но пока не преобразился — носится между небом и землей, терзаясь за содеянные им грехи. И говорю я: стремитесь совершать добродетели!
