Убить Сталина | страница 2



подготовки больше занимался какой-то метафизикой – личностью Сталина,

заставлял меня читать книги – написанные им и о нем. Ярополк видел в вожде

тайну, разгадать которую не мог, – хоть лбом о стенку. За всеми зверствами он

чувствовал нечто, гораздо более зловещее, нежели сами зверства. Кирилл за

спиной Ярополка крутил пальцем у виска и говорил с презрением: «Утоп наш

Ярополк в кабалле». Нужно сказать, что они друг друга недолюбливали. А

впрочем, лабораторные крысы редко способны на любовь.


С позиции разума Архип не во всем соглашался с Ярополком, однако

мрачный цинизм Кирилла отвергал не разумом, а сердцем. Глядя на портрет

вождя народов, Архип думал, вернее, чувствовал, что тайна есть, и временами

ему казалось: хвостик этой тайны виден – только ухватись.


За время подготовки он выслушал много наставлений и просьб

относительно речи – тех слов, что должен услышать деспот перед смертью. Надя, стесняясь и краснея, подошла к нему и попросила сказать Сталину, что в аду его

ждут убитые им младенцы. Почему младенцы, да еще и в аду, этого она

объяснить не смогла и оттого еще более смутилась. Архип давно уже подумывал

уволить Нину, так как терпеть не мог влюбленных девиц на рабочем месте,

однако он знал, что на руках у девушки больная престарелая мать, и – рука не

поднималась.


Речью больше занимался Ярополк, и, как казалось Архипу, подошел он к

этому важнейшему делу вполне рационально. Многим палачам – на грани

раскаяния и преклонения перед совестью - больно слышать перечисление их

грехов и «аз воздам», хотя они и сами прекрасно знают дела рук своих. В

Сталине была черта, выводящая его из этого ряда. Он убивал, веря в то, что

должен убивать. Ярополк построил речь на решениях двадцатого съезда, а так же

на крахе СССР и коммунизма. Это жестоко. Но Ярополк, возможно, имел право на

жестокость – его прабабка была замучена в застенках НКВД.


Пытаясь оправдать свое назначение, Архип перелопатил архив

лаборатории, доступный архив Интеллектуальной Библиотеки, однако не нашел

ни малейшего намека на то, чтобы кто-нибудь из его родственников пострадал от

сталинского режима. Напротив, его прапрадед прожил свою мещанскую жизнь в

городе Калуге и не слышал о застенках, пытках и расстрелах. Архипу пришлось

удовлетвориться фактом убийства его любимого поэта Николая Семеновича

Гумилева. Архип питал слабость к литературе и оттого-то его не особенно ценили

в лаборатории. И Кирилл, и Ярополк – люди предельно рациональные, твердые, как каменные глыбы, считали Архипа хлипковатым.