— Так-так. Можете звать меня Кассандрой, молодой человек, я всех вижу насквозь. Так-так.
— Нет, послушайте. Правда. Нет. Давайте я начну сначала. Нравится вам или не нравится, но у меня правда не было времени, чтобы купить… поэтому я…
Алекс совсем стушевался. Контролерша потянулась за каким-то своим доморощенным приспособлением — двумя карандашами, стянутыми вместе эластичной лентой, — и положила их перед собой. Потом что-то нацарапала на листке бумаги.
— Я так все понимаю — и поправьте меня, если что неправильно, — вы там заскочили в поезд и не сочли нужным приобрести билет, точно это ничего не значащая бумажонка…
— Не совсем так…
— …и следовательно, проигнорировали законы, установленные нашим правительством…
— Разве?.. Конечно, в широком смысле слова, необходимо…
— Не говоря уже о правилах пользования лондонским метро, которые только слепой не увидит на стенке вагона, а также об общепринятых нормах поведения, которым должны следовать пассажиры…
— Да-да. Все правильно. Послушайте, но я на самом деле бежал…
— И напоследок, но ни в коем случае не в последнюю очередь, вся эта бессовестная чушь, которую вы несете, в соотнесении с требованиями морали, которые вы, если не чувствуете всеми своими печенками, можете найти в Библии, в Исходе. НЕ УКРАДИ!
Иногда Алекс представлял, что будет, если взять всех «вечных студентов» в мире и положить их вдоль экватора цепочкой, ноги одного к голове следующего, — то-то было бы зрелище! То же — со слушателями всевозможных вечерних курсов.
— Десять фунтов, пожалуйста, молодой человек. Вместе со стоимостью проезда.
У Алекса не было десяти фунтов, и он протянул пластиковую карточку. После этого контролерша едва не проглотила собственные зубы, подняла ногу с «Последних дней Сократа» и проковыляла в другой конец своей конуры за неким механическим приспособлением. Щелкнула им, протянула Алексу квиток, он расписался, вернул ей, она поднесла квиток к карточке, Алекс улыбнулся. Она посмотрела на него с подозрением.
— Это — ваша?
— А? Разве что-то не так?
Она снова посмотрела на карточку, на подпись, еще раз на карточку и отдала ее Алексу:
— Не знаю, не знаю. Может, что-то с вами не так. Выглядите больным или типа того. Вот-вот упадете.
— Прошу прощения, Глэдис, вы что, врач? Или прорицательница? То есть — и прорицательница? Или я могу идти?
Она нахмурилась. Повернулась к следующему человеку в очереди. Алекс вытащил заветную бутылочку и стал пробираться к выходу.
