— Быстов за картошкой пошел, — объявил я нашим, зайдя в кубрик.
— Угу, — ответили наши. Невозмутимые как могикане.
И снова зашлепали картами. На кону стояли целых два коробка спичек — сумма внушительная, для курильщиков, коих у нас хватало, в особенности.
На флоте, как известно, день считается напрасно прожитым, если ты ближнего невинно не натянул, не пошутил, в смысле. А пошутить мне хотелось. Еще как хотелось. Вообще-то я сам еще не знал, что придумаю, как совмещу Быстова, командира и картошку на мостике, но тема была весьма и весьма перспективной.
— Говорит, командир послал, — слегка поиграл я «наживкой».
— Ну? — сказали наши, отвлекшись на минуту.
— Черт его знает, — сказал я, присаживаясь рядом. — Сдайте на меня.
И кинул в банк пять спичек — обычную ставку.
Клюнуло! Клюнуло! — Я старательно прятал ликование, делая вид, что заинтересован раскладом.
А на их лицах, медленно, как изображение на фотографии, проявлялось сомнение. Пока еще только тень сомнения, но с каждой шлепнутой на стол картой оно крепло. Крепло! Не хуже чем наша оборонная мощь.
— Гм, — нарушил напряженную тишину Ванька Вишневецкий. — Упал. — И сбросил карты в колоду. — А зачем ему картошка?
— Быстову? — подыграл я и бросил в банк еще пять спичек. — Дал дальше.
— Кэпу, — пояснил Ванька, пытаясь заглянуть в карты соседа.
— Ну-у... — старательно протянул я, надеясь, что не переигрываю. — Быть может, жарить будет.
Все дружно хохотнули. Очевидно, каждый в этот момент представил сам процесс жарки. И вправду, смешно.
— А может и пожарит, — снова сказал я. Теперь уже задумчиво, так, мне казалось, будет правильнее. — Он такой.
Я ждал. Ждал, когда вступит в разговор Вовка Ряузов — человек, твердо уверенный в том, что знает все. И лучше всех. Откровенно говоря, я всегда завидовал таким уверенным. Как здорово было бы думать, что всегда прав. Эх, был бы я таким...
Дождался. Вовка Ряузов сделал соответствующее моменту лицо и сказал, старательно выдерживая пренебрежительный тон:
— Картошка, матросу третьего года службы необходима для... — Он набрал в грудь побольше воздуха, готовясь, видимо перечислять, а я мысленно возликовал. Уж если Ряузов принялся за глубокомысленные размышления... Это значит все. Значит, день прожит не зря.
М-да-а! Теперь, даже захоти я повернуть процесс вспять, это уже будет невозможно. Теперь меня уже никто не слушает, ибо каждый по самую макушку проникся идеей того, что картошка командиру действительно нужна. А на мостике в особенности. А доверить ее транспортировку кому-то, кроме Эдьки Быстова будет попросту преступным.
