Он сдержал мгновенно вспыхнувшую злобу, не принимая ее вызова и не позволяя себе пойти у нее на поводу. Покачав головой, Элиза развернулась и решительно поплыла к мелкой части бассейна, где были ступеньки.
— Мне пора, — бросила она.
Тиган направился вдоль бассейна:
— Оставайся, плавай, я все равно уже собирался уходить.
— Я имею в виду, мне пора покинуть бункер. Это очевидно: я здесь не к месту.
— Ты сейчас не можешь вернуться в свою квартиру, — отрывисто сказал Тиган. — Отверженные будут рыскать в твоем районе, пока не найдут тебя. Марек об этом позаботится.
— Я знаю. — Элиза резко оттолкнулась ногами, ее стройное тело, плавно скользя, оказалось у самых ступенек. — Я не настолько глупа, чтобы возвращаться туда.
Тиган хмыкнул, полагая, что, возможно, к ней наконец-то вернулся здравый смысл.
— Это значит, что Гарвард убедил тебя вернуться в Темную Гавань?
— Гарвард? Стерлингу присвоили эту кличку, когда он стал одним из вас?
— Одним из нас, — повторил Тиган, в резком тоне Элизы сквозило явное обвинение.
Она и не пыталась его скрыть.
Элиза вышла из бассейна, очевидно слишком рассерженная, чтобы стесняться Тигана, пристально рассматривавшего ее тело. Его взгляд остановился на метке Подруги по Крови на внутренней стороне бедра.
Рот наполнился слюной от вида тонких струек воды, стекавших по ее обнаженным бедрам. Все тело напряглось, кровь заиграла, меняя цвет дермаглифов, под давлением увеличившихся клыков заныли десны. Тиган стиснул зубы, подавляя проснувшийся голод.
Черт возьми, он не хотел смотреть на эту женщину, но не мог отвести глаз.
— Стерлинг ни в чем меня не убеждал, — сказала Элиза, взяв полотенце и заматываясь в него. — Он даже не поздоровался со мной, если хочешь знать. Думаю, он ненавидит меня после того, что случилось осенью.
Тиган внимательно посмотрел в ее умные, лавандового цвета глаза:
— Ты действительно думаешь, что он тебя ненавидит?
— Он родной брат моего погибшего мужа, фактически он и мне брат, это было бы непристойно…
Тиган усмехнулся:
— Случается, что из-за женщины родные братья убивают друг друга. Страсть не знает, что такое пристойность.
Крепко сжимая полотенце у груди, Элиза отступила от Тигана.
— Мне не нравится то, к чему ты клонишь.
— Ты испытываешь к нему чувства?
— Конечно нет. — Элиза в ужасе смотрела на Тигана. — По какому праву ты меня об этом спрашиваешь?
Разумеется, у Тигана не было никакого права, но он неожиданно почувствовал, что ему важно это знать. Он стоял, нарочно преградив ей путь, так чтобы у нее и мысли не возникло ускользнуть.
