Переулок с густым газоном, группа гостей позади. Молодые, недавно поженившиеся или собирающиеся пожениться пары, как они. Сенегальский священник. Рис из корзинок градом осыпает широкие улыбки. Свадебный банкет со свежим сыром на природе. Июльская ночь — когда достаточно платка и объятия Гаэ.
Первое время их дверь была открыта для всех, как тогда, когда они просто сожительствовали. Кто входил, тот входил. Самое настоящее умножение хлебов и рыбы каждый вечер. Что они тогда ели? Курицу карри, горы кус-куса. Гаэ кухня Делии казалась экзотическим кайфом, новым культурным опытом. Он наполнял бокалы вином, босой, с голым торсом. Компьютер никогда не выключался. Бурно обсуждали все, что можно: и «сукина сына Буша-младшего», и «Трилогию близнецов» Аготы Кристоф. Играли в интеллектуальные игры…
«Кто написал «Преступление и наказание»?»
«Вуди Аллен».
Дурацкие шутки, дурацкий смех.
Да, были времена, когда они думали, что их дом должен стать этаким интеллектуальным центром.
Трахались посреди беспорядка, оставленного от посиделок. Делия держалась за что-нибудь, голая, расставив руки, как на распятии, и он любил ее так, в тишине, как прекраснейшее из жертвоприношений.
Их юность пришлась на восьмидесятые. Сейчас уже были башни-близнецы, и на горизонте маячила черная нить страха и близкого финансового кризиса. Они жили в небольшой квартирке квартала Триесте, выплачивая ипотеку с плавающей ставкой. Нельзя было быть спокойным. А они были. Часы покоя, километры потерянного времени.
Она забеременела Космо. Рвота была ее старой подружкой. Даже если теперь все было по-другому. Живот, чудо какое-то! Приятное отсутствие менструаций.
Делия думает о том своем возрождении.
Вспоминает те чувства всякий раз, когда видит беременную женщину. И знает, что у нее не будет больше детей. У нее будет много всего, она вырастит двоих сыновей, совершит путешествие, поедет на выставку Роберта Раушенберга, но у нее никогда не будет девочки.
Может, ей не хватало девочки. Гаэ загадал тогда, когда Делия забеременела в третий раз:
«Хорошо бы девочка…»
Но это произошло совсем недавно, когда она уже была женщиной, которую ранили и предали, когда стала дурной копией своей матери.
Достаточно вспомнить ту лестницу. Поцелуи, один за другим, пока они поднимались. Они останавливались и целовались, то прислоняясь к стене лестничной площадки, то опираясь о перила. Они шли на УЗИ, чтобы увидеть головку Космо. Были похожи на две кегли, на двух собачонок, исполненных счастья.
