Прошла неделя, а Пашенька все не выздоравливал. Кашлял, давился соплями, плакал, температурил, плохо ел и плохо спал. Все мы ходили по дому, как сомнамбулы.
Марик мрачнел день ото дня. В воскресенье утром, когда Пашка после микстуры заснул, он вынул из бумажника билеты в кино, на новый французский фильм, и вручил нам с Лёнькой и бабушкой.
— Сходите, развейтесь. — сказал он. — А мы тут с Пашкой на хозяйстве останемся…
Когда мы вернулись, в прихожей одевался, собираясь уходить, некий господин (не товарищ — точно!) с яркой черной бородой и грустными карими глазами. О носе уж и не говорю.
На бабушкино предложение остаться на обед он ответил отказом, ссылаясь на множество вызовов. Когда гость ушел, бабушка спросила Марика, кто же это был.
— Врач. Еврейский врач, — ответил Марик.
— Он что, Пашу смотрел?
— Да…
В голосе Марика чуялось неладное. Бабушка бегом побежала к кроватке ребенка, а я бросилась за ней.
Пашка спал, сладко посапывая. Носик был чист, дыхание не булькало, жара не было. Казалось, чернобородый кудесник сотворил чудо. Ребенок был здоров. Бабушка, взяв Марика за обе руки, выпытывала:
— Ну скажи, скажи же ты, что он сделал? Он — экстрасенс?
— Ничего особенного, потом расскажу, — отбояривался Марк, довольный и результатом лечения, и произведенным впечатлением.
Когда ребенок проснулся и, мокрый, запищал, все наперегонки пустились его переодевать. Первым успел Лёнька, взял чистую пеленку, принялся разворачивать сына. Все мы сгрудились за его спиной, угукая и сюсюкая.
И вот нашему взору открылось развернутое…
— А… это что такое?
— Кровь! Ой!
— Как это понимать?
Ребенок был обрезан. Марик понял, что от ответа ему не уйти.
— Вообще-то это надо делать на восьмой день. Но и в пять месяцев еще не поздно. И никогда не поздно. И тебе, Лёня, советую!
Лёня замахнулся на родственника грязной пеленкой.
— Ну как это можно? — запричитала бабка. — В наши дни! Мракобесие! Варварский обычай! Безумец! Ты еще на меня паранджу напяль!
— Хватит тараторить! — сказала я. Минуту назад ты восхищалась тем, что ребенок здоров, а теперь кудахчешь про обычаи и паранджу!
— Но не от ЭТОГО же он выздоровел? Должно быть, просто подоспел кризис. — парировала бабка. Все! С меня хватит! Ребята, собирайте вещи! Я не шучу!
Состав преступления был налицо. Ведь это ж надо! Обрезать ребенка без ведома и разрешения родителей! В этой стране! А как он жить-то будет? Обрезанный?
С другой стороны — бедный Марик хотел, как лучше…
