«На этой страшной высоте...» | страница 43
Ведь я исправлюсь. В дымном, душном зное,
За бриджем вечным и в кафе
Я Вам теперь порасскажу иное.
Кончается с зарей моя игра.
Сыгрались пары, впрямь, теперь на диво
И разойдутся в розовом свету.
Я больше не играю и радива,
Я воплощаю лучшую мечту.
И, если Вы хотели прежде ставить
На полудетские мои слова,
Теперь и я сумею их исправить,
Теперь и я, совсем как Вы — жива.
У… стоят, журчат фонтаны,
С конечной остановки автобус
Сворачивает в радостные страны,
Где я Вас снова отыскать берусь.
15.7.1942
«Птица вещая — Гамаюн…»
Птица вещая — Гамаюн
Не касается нынче струн.
Птица горести — Алконост
Улетела до самых звезд.
Только Сирин поет в дому,
А о чем — и я не пойму.
— Нет радости — нет тебя.
Сирин, он не придет, любя.
Сирин, Сирин, он не придет.
Он — холодный, как первый лед.
Сирин, он говорит: не хочу.
Мне, себе и даже лучу…
Отвечает Сирин, кружась:
Он — жених. Он — Сокол. Он — князь.
7.7.1942
«Через все, что с тобою будет…»
Через все, что с тобою будет,
Через все, что случалось со мной,
Сквозь чужие жилища и груди,
Сквозь туманы, метели и зной,
Через все. Даже через разлуку,
Через годы любви и труда,
Сквозь почти позабытую муку,
Сквозь волокна оконного льда,
Через то, что последнее в мире —
Через чересполосицу рифм,
Сквозь струну на закинутой лире,
Сквозь коралловый, облачный риф
Я к тебе доберусь. О, навеки
Так сковать лишь умеет судьба.
Я целую усталые веки
И спокойствие ясного лба.
16. 7. 1942
«Как страшно горлу звук не довести…»
Как страшно горлу звук не довести
До высоты, услышанной, желанной,
Как страшно скрипке что-то не спасти
И кружевнице не сплести воланы.
Как страшно сына мне не довести
До жизни, что сама ему дарила,
Как трудно что-то новое нести
И в темноте не ощущать перила.
Как радостно надеяться и ждать,
Что все свершится, как в моей ладони
Написано. И верная печать,
Которую, быть может, смерть не тронет.
18. 7. 1942
«Январем, тринадцатым числом…»
Памяти Н. Плевицкой
Январем, тринадцатым числом
Замело меня нетающим снежком.
Вот была я тут и не была:
Шито-крыто. Тут метелица мела,
Закружила степь не с раннего ль утра?
Вот была тут препотешная игра.
Ни следочка, ни платочка, ни косы, —
Колеи — полозьев — синей полосы…
А за кем ты ехала в метель?
Разве дома не тепла была постель?
Изразцовая топилась жарко печь,
Даже было и кому тебя беречь.
Так пеняй же на себя. В сугробе спи
В белой, белой успокоенной степи.
Нет тебе могилочки-холма.
Совесть, как зола, твоя — бела.
20. 7. 1942
«Ивана Купала, а лес городской…»
Ивана Купала, а лес городской.
Книги, похожие на «На этой страшной высоте...»