«Под этим небом черной неизбежности…» | страница 13
Так и будет
В иной, бесконечной жизни,
Под иным, незакатным солнцем!
1965
«Многими уже позабыты…»
Многими уже позабыты
«Стихи о Прекрасной Даме».
Я сегодня раскрыл их
И вспомнились давние годы,
Вспомнился день осенний
В «блистательном Санкт-Петербурге».
Уже замерзшие лужи,
Не то суббота, не то воскресенье
Благовестит Исаакий,
Летний сад шумит, облетевший…
Уже ужинать скоро,
Склоняется день к закату.
«Вхожу я в темные храмы»…
Нет. Я только вхожу в беседку.
Исчерчены стол и стены
Стихами. Они почти уже смыты
Недавним, осенним ливнем.
Кто-то писал па стенке:
«Я надел разноцветные перья,
Накалил свое сердце и жду»…
Так и я все жду.
Мне сказали: — прийду!
Жизнь прошла вместо этого мимо.
1965
«Прощанье? Наверное — да…»
Прощанье? Наверное — да.
Утрата? Конечно, утрата.
Там — трубы и гавань Кронштадта,
Дорога травою примятой
Вела… А вела в никуда.
И вот петербургское небо,
И странствия ветер подул.
Что было — осталось как небыль
В моем облетевшем саду.
Там астры и черные грядки,
И боль мне уже не больна…
И ветер забвения сладкий,
Как эта чужая страна.
«Зимой, над Невою…»
Сене Степуре
Зимой, над Невою
Горели костры.
И свист надо мною
Метельный игры.
Мотель. И пробегом
Глухая стрельба.
Над бешеным снегом
Гудела труба.
Не страшно проснуться,
Не страшно идти,
В той курточке куцой
С тобой по пути.
Как будто из дома
Нас выгнали вон.
И пушечным громом
Звучит телефон.
И дымный Исаакий
Глядел сквозь туман.
И город во мраке
Тоской обуян.
Прохожее старухой
Все шепчет беда,
Ехидно, на ухо:
Простись навсегда.
И вот по пути нам
На бред и грехи…
Последним притином
Приходят стихи.
1922–1940
«Безветренный, холодный, царскосельский день…»
Безветренный, холодный, царскосельский день.
Холодноватая росистая сирень.
И кажется, я все запомню сразу:
В цветах записку, вложенную в вазу.
И этих серых статуй зябкие тела
(Очарованье парка Царского Села).
Теперь, имея времени избыток,
Брожу среди немецких маргариток.
И праздные стихи читая наизусть,
Пытаюсь заглушить непрошеную грусть.
1942, Берлин
«Голос неповторимый…»
Голос неповторимый,
Переборы рояльных клавиш,
Мягкое кресло у печки,
Мурлыканье белой кошки
И много, много еще…
Разве все разгадаешь,
Что к чему и какие
У памяти есть приметы,
Кроме простых мелочей?
Но эти мелочи встанут,
Потребуют властно места:
Вот елка и вальс кружащий,
Вот две косы и браслетка
На левой руке…
А дальше
Надвигаются годы
Войны и глухой чертовщины…
Голос неповторимый,
Переборы рояльных клавиш,
Чайковского «Баркарола»,
Окно, Петербург и снег.
1966
Из старой тетради
Сене Степуре
Книги, похожие на «Под этим небом черной неизбежности…»