- Все ясно,- сказал Владимир Никитич,- твою фамилию, видимо, не успели убрать из "черного списка", поэтому и вышла некоторая неразбериха.
Мы вышли из здания аэропорта и после представления меня человеку за рулем (впоследствии один из постоянных московских авторов "Сигнала", подполковник запаса Михаил Елистратов) и еще одному пассажиру в салоне "Жигулей" (хозяину квартиры на Ленинском проспекте, где мне предстояло жить) поехали в направлении Москвы. "Шестерка" принадлежала Володе. "Это,сказал мне Пластун,- единственное, что я приобрел за несколько лет службы "за речкой".
Чуть отъехав от Шереметьева, остановились. Володя достал бутылку коньяка, стаканы и плеснул на троих помалу. "За встречу на родной земле!" Мы выпили, и тут я как то сразу почувствовал, что впредь никогда не буду испытывать "жажду" в России. Забота была одна - только бы не спиться. Но этого, слава богу, не случилось. Как правильно заметил Владимир Никитич, а до него и Веничка Ерофеев, русский человек должен знать, когда выпивает: "с кем, где, когда, что и сколько". По второй накатили за знакомство. На "третий", выйдя из машины, по традиции выпили молча и стоя.
ПО СТРАНИЦАМ ПРОГРАММЫ "СИГНАЛ"
О своем заочном знакомстве с Владимиром Никитичем я рассказал в предыдущей главе книги. Теперь же хочу дать несколько фактов из биографии этого человека. По профессии Володя ученый-востоковед. Более 12 лет он провел на Востоке - в Иране, в Индии и в Афганистане. Имел ли он отношение к советской разведке? Имел, числился в действующем резерве ПГУ КГБ. Но на все вопросы неизменно отвечал, что к данной организации он никакого отношения не имеет, а вся его действительная военная служба сводилась к срочной на флоте. Преподавал одно время язык фарси в Высшей школе КГБ. "Может, за это и присвоили генерал-лейтенанта?" - иногда как бы невзначай проговаривался Володя. (Хотя некоторые знакомые офицеры КГБ, заслышав про пластуноское "генеральство", скептически усмехались.) Но как бы там ни было, а на момент известной операции "Шторм 333", поменявшей в декабре 79-го власть в Афганистане, Владимир Пластун был 2-м секретарем советского посольства в Кабуле. Потом он не единожды возвращался в Афган под "крышей" армейского ГлавПУ или с удостоверением спецкорреспондента "Правды" в кармане, уже после вывода наших войск. Его блестящие материалы по афганской войне и по таджикско-афганскому узлу новейшего времени, я думаю, запомнились многим. Удивил он меня и обилием афганских орденов и медалей, при почти что полном отсутствии наград советских. (Я насчитал их 17.) А более всего - своим отношением к афганцам. Владимир Никитович никогда не считал наше присутствие в Афганистане "ошибкой". В его понимании "ошибка" была не в желании оказать военную помощь соседней с нами стране и ее народу, а в том, как эта помощь была осуществлена. В конечном итоге, волей наших нерадивых политиков, мы их предали, бросили на произвол судьбы. Не раз я слышал от него эту фразу, с которой трудно было не согласиться.
