Он положил трубку и медленным взглядом обвел всех восьмерых членов семьи.
— Уж больно у вас мрачный вид, — хмыкнул он. — Что-нибудь случилось?
— Ты послал за нами… — заговорил Альфред.
— Извините… Ничего из ряда вон выходящего. Вы что, решили, что я приглашаю вас на семейный совет? Нет, я сегодня порядком устал, вот и все. Незачем заходить ко мне после ужина. Я сразу лягу спать. Хочу как следует отдохнуть перед Рождеством. — И ухмыльнулся.
— Конечно… Конечно… — поспешно согласился Джордж.
— Прекрасный это праздник — Рождество! — продолжал Симеон. — Помогает укреплению семейных уз. А ты что думаешь по этому поводу, дорогая моя Магдалина?
Магдалина Ли вскочила. Она открыла свой маленький ротик и тотчас же его закрыла.
— Да… О да! — только и произнесла она.
— Насколько я помню, ты жила с отставным морским офицером… — он помолчал, — твоим отцом, поэтому не думаю, что для тебя Рождество многое значит. Для этого нужна большая семья!
— Вероятно, вы правы.
Взгляд Симеона скользнул мимо нее.
— Не хотелось бы говорить нечто неприятное в канун праздника, но, видишь ли, Джордж, боюсь, мне придется сократить материальную помощь, которую я тебе оказываю. В ближайшем будущем мои собственные расходы несколько увеличатся.
Джордж стал красным как рак.
— Послушай, отец, ты не имеешь права этого делать!
— Не имею права? — тихо переспросил Симеон.
— У меня и так уходит очень много денег. Очень много. Порой я просто не знаю, как свести концы с концами. Приходится тщательно экономить…
— Посоветуй своей жене задуматься над этим, — заметил Симеон. — У женщин голова устроена неплохо, и они так умеют экономить, как ни одному мужчине не придумать. Умная женщина, например, сама шьет себе платья. Моя жена, помню, очень ловко управлялась с иголкой. Добрая женщина, она все делала ловко, только была жуткой занудой.
После этих слов Дэвид прямо подскочил.
— Садись, сынок, не то ненароком что-нибудь опрокинешь… — сказал Симеон.
— Моя мать… — заговорил было Дэвид.
— Твоя мать была безмозглым существом! — рассердился Симеон. — И мне кажется, вы все пошли в нее. — Внезапно он выпрямился. Лицо его так и пошло пятнами, а голос стал визгливым. — Вы не стоите и пенни, каждый из вас! И вы все мне надоели! Вы не мужчины! Вы маменькины сынки! Одна Пилар стоит любых двоих из вас, вместе взятых! Клянусь небом, что где-нибудь по свету бродит мой сын, который куда лучше любого из вас, несмотря на то, что он — незаконнорожденный!
