Сознавая, что переигрывает, он все же добился того результата, на который надеялся. Меланхоличный доктор позабавил леди Прингли и привел в смятение самой полемикой, но не темой.
— Правда! Мужчина может быть излишне серьезным и получить в наказание излишне серьезную жену. Это все ваша мрачная профессия, сэр. — Леди Прингли вздохнула, сочувствуя положению доктора. — Не такая, конечно, мрачная, как у гробовщика, но близко!
— Тут я должен вам возразить, указав на благородство медицины, но тогда вы заставите меня признать, что не такой уж я мрачный и безысходный.
— Вы такой умный человек. Оставайтесь мрачным, если угодно. Молодые девушки в наши дни испытывают интерес к угрюмым людям. Благодаря поэзии, которую поглощают, в вас они увидят крепкий орешек, который приятно раскусить.
— Я буду осторожным, ваша милость.
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы позволили старшей подруге насладиться невинной ролью свахи.
Она обиженно сложила губы и, открыв глаза, послала ему пронзительный взгляд.
— Мне не нужна жена, леди Прингли. Мне нужен…
Он вдруг осекся, в удивлении спохватившись, что чуть не выпалил такое.
«Вот так поворот…»
— Так что вам нужно, доктор Уэст? — с интересом справилась леди Прингли.
— Мне нужен хороший ассистент.
«Чуть не сказал «друг», надо же. А подумал о Гейл, чтобы она работала со мной и вела практику. Интересно, как бы это сочеталось, если бы работа и семейная жизнь слились воедино, сосуществуя рядом?»
— Тьфу! Хочу пригласить вас на один из своих раутов, доктор Уэст. Ничего особенного, чтобы вы не испытывали неловкости. Вы же знаете, что вы — мой дорогой любимчик, и я хочу, чтобы вы присутствовали, даже если весь вечер угрюмо простоите в углу!
Роуэн закатил глаза, зная, что она не видит его, поскольку он продолжал втирать мазь в шею и плечи.
«Как дрессированная мартышка, чтобы развлекать ее гостей…»
— Я не буду ничего обещать, ваша милость, потому что не хочу вас разочаровывать.
Какая-то сила заставила ее снова прийти в его кабинет на втором этаже, как будто нахождение там могло дать ей что-то, в чем она нуждалась. Она все утро изучала хирургическую технику ампутации, пытаясь запомнить все анатомические подробности, и в перерывах приготовила нескольких тонизирующих средств, которые он просил сделать на завтра. Но слова на страницах расплывались, и пришлось согласиться, что ее организм требует смены обстановки.
«Я больше к вам не прикоснусь».
Стоять посреди восхитительного хаоса его семейной коллекции — все равно что находиться рядом с Роуэном, только без напряжения и стычек, что вспыхивали между ними грубым огнем. Здесь Гейл могла водить пальцами по корешкам его книг, брать в руки его безделушки, не обременяя себя мыслями о таких несущественных вещах, как дозволенность или приличие. Она знала, что Роуэн на вызове, и не сомневалась, что вовремя услышит, как зазвонит колокольчик, возвещая о его возвращении, что вовремя услышит и уйдет, чтобы он ее здесь не застал.
