Роуэн зажег тонкую свечку и протянул Гейл руку.
— Я провожу вас наверх.
Она приняла его руку, едва касаясь кончиками пальцев, как будто физический контакт вызывал отвращение. По темной лестнице они поднимались молча, и Роуэн не знал, что сказать после грубой перебранки в карете. Он должен был злорадствовать при виде ее нежного сердца и женской слабости, но вместо этого собственная боль чуть не погубила его жестокий план. Впрочем, он, несомненно, одержал победу, и завтра Гейл уже не будет.
Он украдкой взглянул на нее. Она шла рядом с ним, грациозная и легкая. Мерцающий свет подчеркивал царственные линии ее профиля, чувственный изгиб шеи и плеч.
«Она до невозможности гордая. Я чувствую себя неуклюжим идиотом, пытающимся сломить аравийца, не убив его духа».
Они поднялись на третий этаж, и он остановился, борясь с искушением попросить прощения или объясниться.
Но Гейл заговорила первой. Голос ее звучал тихо, но ровно.
— Вы правы, доктор Уэст. Что толку будет от меня пациентам, если я буду плакать на каждом шагу? Джексону нужно было, чтобы вы были сильным, и вы таким были. Этот урок я никогда не забуду.
Роуэн протянул ей свечу.
— Этот урок мне следовало преподать иным способом. Ладно, возьмите свечу и постарайтесь поспать.
Он хотел уйти, но Гейл его остановила.
— Роуэн? А те люди в Индии и вправду останавливали свои сердца?
Он повернулся к ней. Она была такая красивая, что у него у самого остановилось сердце и внутри все смешалось, вызвав жар, беспокойство и голод.
— Правда.
— И это был не фокус?
По ее щеке скатилась слеза, сверкнув в свете свечи одиноким бриллиантом. Забыв обо всем на свете, кроме необходимости ее утешить, он придвинулся и стоял теперь так близко, что чувствовал в прохладе дома всего в нескольких дюймах от нее запах ее кожи и тепло ее тела.
«Она уезжает — она уедет — и я не уверен, что буду этому рад».
Он замер на месте, удерживаемый желанием прикоснуться к ней, но ясно сознающий, что не должен. Очень медленно она закинула назад голову, словно приглашая его для поцелуя, который казался теперь неизбежным.
Ее дыхание коснулось его груди, затем шеи, он заглянул ей в глаза и, сам того не сознавая, произнес вслух:
— Некоторые вещи происходят сами по себе.
— Даже если мы их не понимаем, — закончила она шепотом.
Он нагнулся, намереваясь лишь слегка коснуться мягкого атласа ее губ, но при первом прикосновении к горячей плоти все его благие намерения растаяли.
Контакт был поначалу таким легким, что она могла приписать его собственному воображению. Горячий шелк его губ лишь слегка коснулся ее.
