Он успел только подумать, что хорошо бы этим идиотом оказалась Мона.
Сначала ему почудилось, что это Стен Виден.
— У вас есть три дня, чтобы доказать, что вы на что-то годитесь, — сказал незнакомый голос.
— Кто это? — спросил Курт.
— Какая разница кто? Один из Десяти Тысяч Спасителей.
— Я не буду говорить неизвестно с кем, — отрезал Валландер.
Сон как рукой сняло.
— Не кладите трубку, — сказал голос. — У вас есть три дня, чтобы поймать этих негодяев. Три дня, но не больше.
— Не понимаю, о чем вы.
От этого незнакомого голоса Валландеру стало не по себе.
— Три дня, чтобы поймать иностранцев-убийц и показать их людям. В противном случае мы возьмем это на себя.
— Возьмете — что? Кто — вы?
— Три дня. Не больше. Потом все заполыхает.
Разговор прервался.
Курт Валландер зажег свет и опустился на стул. Он занес содержание разговора в старый блокнот. Раньше Мона записывала туда свои покупки. Вверху на листке было слово «хлеб». И еще что-то, он не разобрал.
Он не в первый раз сталкивался с анонимными угрозами. Несколько лет назад тип, считавший, что его незаконно осудили за нанесение телесных повреждений, преследовал его угрожающими письмами и ночными звонками. Тогда Мона, устав от всего этого, потребовала принять какие-то меры. И Курт Валландер послал к этому типу Сведберга, пусть припугнет шантажиста большим сроком, если тот не прекратит преследования. В другой раз кто-то проколол ему шины.
Но тут было другое.
Все заполыхает, сказал тот. Курт понимал, что заполыхать может все что угодно: лагеря беженцев, восточные рестораны, квартиры, где живут иммигранты.
Три дня. Или трое суток. Включая пятницу, в крайнем случае субботу, тринадцатое число.
Он снова лег и попытался заснуть. Ветер выл и стучал в стены.
Как тут заснуть, когда лежишь и прислушиваешься, не позвонит ли тот опять?
Уже в полседьмого утра он был в управлении полиции. Обменялся парой слов с дежурным. Несмотря на шторм, ночь прошла относительно спокойно. На въезде в Истад перевернулся грузовик, а в Скорбю упали строительные леса. Вот и все.
Он налил кофе и пошел в кабинет. В ящике стола у него лежала старая электробритва. Побрившись, он сходил за свежими газетами. Чем больше он их листал, тем больше раздражался. Несмотря на все его долгие, до самой ночи, беседы с журналистами, похоже, опровергнуть вчерашнюю телевизионную информацию, что полиция якобы сосредоточилась на поисках каких-то иностранцев, не удалось. Газеты хоть и писали, что это не совсем так, но как-то без особой уверенности.
