Здоровый красномордый Семка Алтухов, одолев дремоту, отлепился от голландки, вышел на середину горницы, скомандовал:
- Давайте в соседи играть, девки!
Семка и маленькая Санька Копцова подошли к Тимке.
- Сосед, соседка мила? - спросила Санька почтительно.
- Мила, мила! - ответила за Тимку Грипка.
- Ну, приткни, где была, - велел Семка.
Грипка смахнула шелуху семечек со своих губ, обхватила Тимку за шею и поцеловала. На его потерянно распущенных губах таял теплый запах постного масла.
- Сосед, соседка мила? - пристал Семка к парню, игравшему на гребешке.
- Постыла мне соседка, пилит и пилит весь вечер напролет.
- Значит, продаешь. Сколько просишь?
- Семьсот сковородок и запорку от ворот. Или две кормовозки дыму.
- Угоришь и с одного пуда. Уступай, шабер.
- Эх, жалко кобылу, она молоденькая, всего сто годов, и голова на плечах первая. Но люди вы, по рылу видно, хорошие - ночью с вами один на один не встречайся - так и быть, уступаю за два аршина кислого молока.
- Возьми десятину пельменей, и шабаш.
Два парня с рогачом встали среди горницы, и все парами подходили к ним.
- Ну, а ты, Тимофей: Ильич, чем собрался порадовать Грипку? Калоши у нее, кажись, есть.
- Купи мне платок, - подсказала Грипка.
Парни подняли рогач на уровень головы Грипки.
- Перекидывай, я легкая.
Тимка мельком видел смеющиеся глаза, яркие в сдержанной улыбке губы Марьки. Рывком оторвал от пола Грипку, а она, поджав ноги в гусариках, перескочила через рогач, прошуршав по держаку подолом шерстяной юбки.
Семка Алтухов, откинув чуб, запел:
Ох, как вольну мелку птаху
Я с налета сбивал,
А красну девчонку
С коня ворона целовал.
А Санька Копцова ответила ему:
Моя мама встала рано,
Цветок алый сорвала,
Меня, бедну, не спросила,
Рано замуж отдала.
Девки разлучили невесту с женихом, посадили ее за свой стол и запели печально:
Не давай меня, батюшка, замуж,
Не губи меня, молоду, рано.
Марька заплакала.
Автоном, поеживаясь, плотнее врастал спиною в угол, беспомощная жалость, виноватость и злое недоумение наперекос гнули его.
"Вот и пойми ее, - думалось с раздражением. - Плачет, будто на казнь ведут. Не хочется замуж - не ходи.
Зачем я женюсь? Как закрутится жизнь в селе? По-старому не будет, а новая не лежит в кармане. Вон на кухне мужики весь вечер болтают, табак курят. Хоть бы валенки детям починили, за скотом приглядели. Нет, режутся в картишки, пьют в складчину. Не люблю я нашу Хлебовку, скучно жить в ней. Кажется, всех деревень богаче колдунами, ворами, богомольцами, пьяницами горькими да поножовщиной".
