Больше всего на земле серого цвета: сходящиеся к мосту склоны оврага, река в обе стороны под ним с размытыми очертаниями соседних мостов, шуга на воде, мелькающей под ногами между шпал… даже сырой ноябрьский воздух, забирающийся в душу — и она тоже становится серой и плоской в такое утро…
Попозже, через полчаса будет уже не так туманно и тоскливо. Все же солнце постарается за толщами туч и добавит немного света. Тогда дома предъявят свои желтые бока, зазеленеют надписи сберкассы и почты, прижмутся к улице кубики красных девятиэтажных башен с витринами того, чего никогда не купишь, и останутся серыми небо, вода, асфальт, кирпичный забор, напитавшийся осенней влагой, и здания лабораторий за ним с нелепыми в мелкую решетку стеклами, никогда не мытыми за целый век…
Чашка приторно сладкого со сгущенкой кофе (другого и не бывает) уже дымилась на круглом столике, и затейливая, посыпанная сахарной пудрой слойка пахла в этот момент вкуснее всего на свете. Лизка улыбнулась глазами. Ее безмолвные вопросы мелькали в промежутках спин, скользящих мимо прилавка покупателей, и в ответ она успевала понять, пока очередная фигура не заслоняла кивка и взгляда с вопросом: «Придешь? Ждать?.. На углу… Да, как всегда… в восемь… Ладно… Спасибо… все… побежал… проходная через шесть минут… все». Я выскочил из дверей кондитерской, перебежал через дорогу, нырнул в темную дверь («Здрась-теть-Саш») и уже внутри потащился медленным шагом, слизывая с губ сладкую белую пудру…
У парторга института, конечно, было много работы, поэтому он как-то упустил, что творится дома, в своей лаборатории, и теперь беседовал со всеми сотрудниками по очереди. Тут свести концы с концами ему было не трудно — все же жизненный опыт и сноровка, что с того, что двадцать восемь человек, у каждого свое мнение, а должно быть одно, вот и надо трудиться, он, как учили, шел в массы и начинал с низов, поэтому до МНСов дошла очередь скоро.
— Вы ведь в комсомоле состоите? — поинтересовался он у меня.
— Конечно, Иван Семеныч!
— Так надо думать, как жить дальше… У вас какая общественная нагрузка? Есть?
— Я дружинник… и еще это… я фотолисток делал, когда Фиделя встречали!
— Вот, замечательно! Ряды партии должны расти за счет сознательных и грамотных… ученые нам нужны…
— Конечно, — согласился я, — свои Ломоносовы!
— Да, вы поговорите с Крутовой… она у нас старый работник, парторг… и расскажет вам все насчет рекомендаций…
— Хорошо, — согласился я без обиняков, чтобы сократить прения… — Поговорю. Обязательно.
