— Вы ставите его имя в один ряд с этими?
— Насколько я понимаю, в мире цирка еще подумали бы, ставить ли имена Пеле и Каллас в один ряд с Бруно.
Пилгрим взял в руки несколько листков бумаги.
— Он говорит на нужном нам языке как на родном.
— Это и есть его родной язык.
— В афишах его называют самым выдающимся воздушным гимнастом в мире. — Пилгрим упорно гнул свою линию. — Отважный юноша на летающей трапеции? Или что-то в этом роде?
— Это тоже. Но в первую очередь он — канатоходец.
— Лучший в мире?
— Его коллеги в этом не сомневаются.
— Если наша информация из Крау верна, это умение ему пригодится. Как я вижу, он утверждает, что великолепно владеет каратэ и дзюдо.
— Сам он ничего такого не утверждает. Это утверждаю я, вернее, Смизерс, а он эксперт в таких делах. Сегодня утром Смизерс наблюдал тренировку Бруно в клубе самураев. У инструктора в клубе черный пояс — высшее отличие в дзюдо. Когда Бруно его победил, инструктор удалился с видом человека, который собирается немедленно подать заявление об уходе. Наш друг Смизерс не видел, как Бруно разделывает людей в карате, но у него создалось впечатление, что ему это не понравилось бы.
— В досье говорится, что Бруно — менталист. — Пилгрим сложил пальцы рук домиком на манер Холмса. — Тем лучше для него. Но что такое менталист, черт возьми?
— Парень, который делает всякие умственные трюки.
— Разве нужно быть интеллектуалом, чтобы стать воздушным акробатом? — сдерживая раздражение, спросил правнук пэра.
— Я не знаю, должен ли воздушный гимнаст быть интеллектуалом или хотя бы просто умным. Это не важно. Практически все цирковые артисты выполняют одну, а иногда даже две работы в дополнение к их основной специальности. Некоторые заняты как рабочие — в цирке все время приходится перемещать массу оборудования. Другие выступают в качестве эстрадных артистов. Именно этим и занимается Бруно. Обычно рядом с цирком устраивают небольшую игровую площадку или площадку аттракционов — называйте как хотите. Делается это для того, чтобы помочь зрителям, пришедшим в цирк, освободиться от лишних денег. Бруно выступает в крошечном театрике, этаком разборном фанерном павильоне. Там он читает мысли посетителей, угадывает имя вашего прадеда, называет номера долларовых банкнот у вас в карманах, читает записки, вложенные в запечатанный конверт. И тому подобные штуки.
— Ну, мне все ясно. Подсадка в публику и другие фокусы-покусы эстрадных «магов».
— Может быть, хотя говорят, что Бруно проделывает вещи, которым нет разумного объяснения и которых не могут повторить профессиональные фокусники. Но что нас больше всего интересует, так это его феноменальная, что называется фотографическая, зрительная память. Например, ему дают раскрытый журнал «Тайм». Бруно смотрит на текст пару секунд, возвращает журнал и предлагает назвать любое слово, местоположение которого вы ему назовете. Предположим, вы хотели бы узнать третье слово пятой строки во второй колонке на правой странице. Он вам тут же скажет, что это, допустим, «конгресс». Можно жизнью поручиться, что ответ будет правильным. Причем это касается текста на любом языке — даже на таком, которого Бруно не знает.
