— Я вижу, — откликнулся Бердетт.
— Мой секретарь, — пояснил Мейсон.
— Зачем вы передали ей деньги?
— Меня только что в присутствии свидетелей назвали жуликоватым законником. И у меня такое чувство, что я имею повод принять меры к этому, с позволения сказать, джентльмену.
— Что это вы имеете в виду? Какой повод, какие меры? — возмутился Фремонт. — У кого есть повод принять меры, так это у меня. Ставка сделана на мои деньги.
— Я так понимаю, Родни Бэнкс ваш клиент? — спросил Бердетт Мейсона.
— Не слишком доверяйте предположениям.
— Хотите сказать, это не так?
— Ничего подобного я тоже не утверждаю.
— Что ж, — сказал Бердетт, — я веду расследование, и этим все сказано. Родни Бэнкс сидит в тюрьме по обвинению в растрате. Видимо, он увлекся скачками и увяз в долгах. Тут ему сделали вчера прозрачный намек насчет Даф-Боя. Получив обнадеживающую информацию, он, как я себе представляю, и впрямь запустил лапу в чужую мошну. Однако к этому времени Фремонт смекнул что к чему и организовал арест прямо здесь, на ипподроме.
— И кто произвел арест?
— Я, — ответил Бердетт. — Парень долго не попадался нам на глаза, но когда Даф-Бой победил, мы установили контроль за кассами. И, конечно же, Бэнкс появился. С билетом на пятьдесят долларов. Только-только с ним начали рассчитываться, как я его взял. Сперва отрицал все начисто, а потом замолчал.
— Его обыскали?
— Еще бы! Насчет оружия я проверил его еще на ипподроме. А в тюрьме забрали все, что было в карманах.
— Билетов больше не было?
— Нет. Тот, единственный, на пятьдесят долларов, и все.
— А вы полагали, должны быть еще?
— Более того, мы в этом не сомневались. По-видимому, он их сбагрил сообщнику.
Мейсон повернулся к Фремонту:
— На какую сумму вы обнаружили недостачу, мистер Фремонт?
— Не знаю, — объявил Фремонт.
— Как это не знаете?
— Ну, там сплошная путаница.
— Где сплошная путаница?
— В гроссбухах. С деньгами фокусничали, — пояснил Фремонт. — Нужна ревизия. Но одно знаю твердо: эти деньги — мои. Неважно, какая сумма пропала. Пятьсот долларов выкрадены из моего кармана.
Мейсон проговорил задумчиво:
— Быть может, выигрыш Бэнкса покрывает недостачу, конечно, при условии, что таковая имеется. Я говорю о деньгах, причитающихся Бэнксу по пятидесятидолларовому билету.
— Деньги не его, они мои, — гнул свое Фремонт. — Кое-что из законов я знаю. Это мои деньги. Я имею на них право. Он их растратил. Они не стали при этом его деньгами. Они по-прежнему мои деньги. Он сделал ставку на лошадь, и ему повезло. Он служит у меня, это мои деньги, и, следовательно, выигрыш тоже мой.
