Эвдем, по-прежнему делая вид, что
ничего не замечает, словно невзначай, спросил:
—А тебе знаком этот центурион?
—Еще бы! — воскликнул Пропорций, но, смутившись под
пристальным взглядом Эвдема, сбивчиво добавил: — Знаком... Немного, совсем чуть-чуть...
—Так напиши ему!
—Я?
—Ну да.
—Квинту?!
— Конечно,
если так зовут этого центуриона!
Луций покачал головой.
— Но это невозможно... Письмо могут перехватить! Я не знаю, где сейчас Квинт — в Риме или в Афинах... И потом... Нет, это невозможно!
— Подумай!
— мягко сказал Эвдем, направляясь к двери и предусмотрительно оставляя
светильник непогашенным.— Я дам тебе верного
человека. Такого, что быстрей ветра доставит письмо и вернется с ответом! Может, хоть это ускорит то, ради чего ты в Пергаме!
Пропорций вздрогнул и уже собрался спросить, что хочет сказать этим Эвдем, но хозяин
бесшумно прикрыл за собой дверь.
"Что
же делать? Что? — принялся ходить по комнате Луций. Под ноги попалась оброненная на пол подушка, он зло пнул ее и
снова тяжело опустился на постель. — Эвдем знает обо мне куда больше, чем я о
нем. Но он не враг мне — иначе я давно оказался бы в одном из его подвалов! —
Пропорций чутко прислушался, но снизу,
из-под устланного персидскими коврами пола не доносилось ни единого
звука, ни одного стона. — Да, он искренне
хочет помочь мне, потому что заинтересован, чтобы Пергам стал римской провинцией, но не все ему здесь
подвластно! Поэтому он и
предложил мне написать письмо Квинту... А если это ловушка? Что, если он, чтобы
выслужиться, покажет мое
письмо Атталу?! Тогда я даже помолиться не успею перед смертью!"
Луций обхватил голову руками и откинулся на пуховые подушки.
"Нет,— тут
же успокоил он себя. — Эвдем нуждается во мне.
Конечно, он прочитает письмо. Но тем лучше, так я убью в одном лесу двух вепрей: и попрошу помощи у
Квинта, и объясню все Эвдему без
лишних слов. Риск? Конечно... Но что мне
остается делать? Возвращаться с пустыми руками в Рим и идти под суд за прежние дела? Нет, играть, так
играть! Играю на все, что у меня
осталось!..".
Пропорций
рывком соскочил с постели, подбежал к столу и
пододвинул к себе тончайший лист дорогого пергамента. Обмакнул тростниковое перо в черные чернила,
сделанные из пахучих орешков, и
размашисто вывел:
«Пергам. Июньские календы в консульство
Муция Сцеволы и
Кальпурния Пизона Фруги.
Гней Лициний Квинту Пропорцию, в Афины, квартал Мелите, второй дом от горшечной
Анархия, по правой стороне.
Или в Рим: дом у седьмого столба, считая от храма Кастора и Поллукса".
