Одно было ясно:
самому, с больной рукой и прикованному к стене, отсюда не выбраться.
Но… почему подмигнул
охранник? По известной привычке физически очень сильных людей быть
снисходительными к более слабым? Зная, что все равно им не справиться с ними!
Или…
Князь Илья покосился
на дружинника, но тот сделал вид или действительно не заметил его
вопросительного взгляда.
Тогда князь стал
думать о том, что в тереме не только его враги. Чей-то ведь голос он слышал в
свою защиту. Более того, он даже предложил выйти вместо него на поединок с
этим, похожим на матерого кабана, глыбой князем Борисом! Только чей?..
Так и не вспомнив,
князь Илья переключился на мысли о том, что его друзья-соратники должны уже
знать и наверняка знают, где он. Не зря отослал он своего слугу в самом начале
бегства от князя Бориса. Тот наверняка передал его людям все, что случилось с
ним. А он нужен им, ох, как нужен! Изгнанные своими бывшими князьями за
провинности дружинники, ночные тати, да просто лихие люди, просто как в воздухе
нуждались в нем. Хоть и изгой, а все-таки – князь! Улыбнись такому удача и
сложись обстоятельства, такой и до Киевского стола дойти может. А может, и даже
до более сильного теперь – Владимирского…
Конечно, ни осадой
града, ни какой-либо другой силой, князя Мстислава им не одолеть. Но ловкости,
коварства и хитрости этим людям не занимать!
Дверь открылась, и
огонь свечи рванулся приветливо ввысь и вперед.
Князь Илья тоже
поднял голову, но, увидел стоявшего на пороге игумена, только еще ниже опустил
ее.
В руках игумена были
крест и Евангелие.
- Исповедаться
будешь? – подходя, спросил он.
Князь Илья подумал и
отрицательно покачал головой:
- Нет. Живу не хуже
других князей. Так что не в чем мне каяться!
- Святым, что ли
стал? – вскинул мохнатую бровь игумен. – Может, мне тогда позвать богомаза и
велеть ему с тебя иконы писать? У нас на Руси как раз своих святых для
почитания еще маловато!
Князь Илья
усмехнулся: уж больно неудачное время место выбрал игумен для шуток, взглянул
на него и вдруг с любопытством сощурился:
- Что-то мне твой
облик больно знаком, отче… Мы что, где-то уже встречались с тобой?…
- Да, и не единожды!
- подтвердил тот. – Один раз, когда ты учинил самый настоящий разбой в моем
монастыре. За то, что тебе не дали вдосталь еды. Все забрал. Оставил братию
помирать с голоду.
