; пышные юбки окутывали меня и свисали до самого пола, чуть приоткрывая при ходьбе позолоченные кожаные туфельки. Талию перехватывал украшенный драгоценными камнями пояс, а другая его петля опоясывала бедра. Длинная прозрачная фата, закрепленная диадемой из золота и самоцветов, не скрывала моих волос, но привлекала к ним внимание. А волосы ниспадали почти до колен, перевитые по всей длине синими и золотистыми ленточками. Может быть, для такой жары и духоты не слишком удобный наряд, зато наглядно свидетельствующий о моей силе и власти. Разумное употребление румян позволяло выгодно оттенить глаза, губы и щеки. Пальцы были унизаны кольцами, серьги свисали до самых плеч.
И я ждала.
Минул час.
Я не привыкла к тому, чтобы меня заставляли ждать — всю жизнь слуги опрометью бросались исполнять мои приказания. Но ни раздражения, ни гнева я не выкажу. И на стену не пойду выглядывать, не едут ли. Я сидела в кресле с высокой спинкой, на возвышении, и заставляла пальцы лежать спокойно, а не выстукивать нетерпеливую дробь. Не спускала глаз с высокой двери в дальнем от меня конце просторной залы. Солнце уже достигло зенита, и по спине у меня побежали струйки пота.
И все же я сидела спокойно. В глубинах души поднималось негодование. Он посмел заставить меня ждать! Меня, в чьих жилах течет кровь бесконечной череды победоносных воинов-рыцарей! Он хочет унизить меня, Элеонору…
Ну, где этот французский принц? Клянусь Богом, больше я ждать не стану!
И тут послышалась тяжкая поступь одетой в доспехи стражи. Тихие невнятные голоса. В мою приемную залу вступили франкские воины — очень похожие на завоевателей — и заняли свои места у двери, выстроившись оборонительной шеренгой. Но я смотрела только на одного человека, замершего под аркой дверного проема. Он оглядывался по сторонам, широко открыв глаза, и шагнул вперед лишь после того, как архиепископ, шедший справа, что-то ему негромко сказал.
Людовик Капет медленно пошел ко мне. Людовик Молодой. Теперь, когда долгожданный миг настал, мои ладони увлажнились, и я с трудом подавила желание тут же вытереть их о шелковые юбки.
Принц снова замер, словно ожидая, что кто-нибудь его подбодрит.
Пока он был еще далеко, я разглядывала его и получила некоторое впечатление. Сердце у меня сжалось. С кем было мне сравнить его? Конечно, с теми немногими мужчинами, которых я помнила. С моим дедом. С отцом. С младшим братом отца Раймундом, нынешним князем Антиохийским. Эти мужчины были моим единственным мерилом, и я ожидала увидеть воителя, храброго рыцаря, который устремляется за своей наградой, властного повелителя, который одинаково свободно чувствует себя и в зале совета, и на ристалище, и на поле брани. У наследника французского престола я уж, по крайней мере, ожидала увидеть полную уверенность в себе. Когда в покои входили мужчины моей семьи, все вокруг тотчас ощущали их властность и силу духа.
