Рыбаки опасливо оглянулись, тяжело молчали. Только Аристархов хрипел и сморкался, уткнув в острые колени вздрагивающую голову.
4
Аниська закончил подноску сельди и зорко наблюдал за происходившим. Он отделился вдруг от толпы, быстро зашагал к конторе. Как всегда, он мало задумывался над тем, что собирался делать. Но он знал, — нужно было обязательно вступиться за дядю Семена. Зеленые, с ржавыми спущенными прутами, ставни прасольской конторы, за которыми так спокойно обманывали рыбаков, как бы притягивали его, — он шел к конторе, толкаемый злобным нетерпением.
Смахнув рукой пот с лица, Аниська храбро толкнул ногой узкую с блестящей медной ручкой дверь.
Из-за конторки встал Осип Васильевич. Сытое лицо его дрожало от смеха. За конторкой, важно развалившись, сидел счетовод Гриша Леденцов. Мотая кудрявой головой, он сдержанно и почтительно хихикал, очевидно, довольный тем, что развеселил хозяина смешным анекдотом.
С угрюмым недоумением, точно не понимая, над чем могли смеяться эти люди, Аниська смотрел в белое, с острыми пушистыми усиками, лицо Леденцова.
Бросив взгляд на свои босые, облепленные речным илом ноги, Аниська лихо и смачно, как могли только плеваться озорные хуторские парни, плюнул под стол.
Леденцов живо подобрал запачканный лакированный сапог.
— Чорт знает что такое! — пробормотал он, нагибаясь к столу.
— Невзначай я, — шмыгнул Аниська носом, — блестит, думал, посудина какая, ну и плюнул.
— Чего безобразишь, малец? — заметно багровея, нахмурился прасол. — За каким делом пришел, говори.
Сдвинув набекрень выпачканный в смолу картузишко, Аниська просительно развел руками.
— Поторговаться с вами можно, Осип Васильевич?
Полякин, сбитый с толку странным поведением пария, окинул его внимательно-подозрительным взглядом.
— Насчет чего? Говори — не задерживай.
— Да вот насчет запроданной селедки, — не без ехидства заговорил Аниська. — Оно, кажись, и ничего, да только не слишком ли дешево у Аристархова закупили?
— Как это — дешево? — опешил Полякин.
— Да очень просто. На каких это счетах вы так обсчитали Аристархова, а? По-моему, за четыре пуда по восемьдесят копеек — три рубля двадцать уплатить надо, а вы уплатили сколько?
Леденцов громыхнул счетами, перегнулся через стол.
— Пай Семена Аристархова удержан за долг. И разговору ни о каких деньгах не может быть.
— А ты помалкивай! — угрожающе подался Аниська к счетоводу. — Мы тебе и не столько еще рублей припомним. Ты, должно, с рыбаками еще не разговаривал, так поразговариваешь. — Аниська обернулся к прасолу. — Так вот, Осип Васильевич, надо отдать Аристархову деньги. А долг я вам отрыбалю. За мной запишите.
