-- А теперь подойди к зеркалу, -- голос Гульфика загустел и наполнил актовый зал басовым звучанием.
Вампиры замерли в креслах, заворожено следя за тянущуюся через пятиметровое пространство рукой с волшебной пробиркой.
Ярко-алый ручеек и еще несколько капель упали в ждуще открытый рот Андрюхи. И, как последний ожидаемый аккорд, грохочущий пересверк электрического разряда криво расколол зеркало и дождем осыпал створку окна. Пылающий шарик молнии повис над головой Гульфика:
-- Нарекаю тебя Кастратом, -- Джокер-Гульфик захохотал громовым голосом. -- И жить тебе до... -- Выговорив привычную формулу, Гульфик замолчал. -- Опа!-- и проглотил остаток фразы.
Свет поплыл в глазах Андрюхи. Новоиспеченный вампир зашатался, задвигал суетливо руками, пытаясь схватить воздух, и рухнул на колени. Для душевного потрясения новоиспеченному вампиру хватило слова "Кастрат".
Следом началось неожиданное. Кривая трещина зеркала не затянулась. Из глубины зазеркального пространства показались две заскорузлые узловатые руки, схватили края трещины и раздвинули. Воздух наполнился запахом валерьянки. На оцепеневших вампиров, глумливо скалясь, смотрел мужчина, поразительно похожий на Коляна. Голос, больше напоминающий звуки трущихся в мешке консервных банок, уронил в зал насмешливую злобу:
-- Я наблюдаю за вами из зазеркалья,... и мне грустно. Вы перестали быть вампирами, пьете кровь из пробирок и колбочек. Покупаете за деньги суррогаты. Вы забыли азарт охотника, выслеживающего добычу, впивающегося зубами в еще теплое, вздрагивающее горло. У меня лицензия на отстрел ленивых и тупых, я ваш круглосуточный кошмар, который всегда рядом. -- Обломок замолчал, оглядывая зал. Вампиры перестали дышать, прятали глаза и лица. -- Люди избегают неудачников, нытиков, зануд, больных -- это в них от природы: животные также сторонятся своих больных или раненых сородичей. Своего рода, душевный атавизм, как повышенная волосатость или хвост. Высшая нравственность призывает именно таких любить и поддерживать всячески, а вот не хочется. И что тут поделать? Я предложил, и со мной согласились, отстреливать сирых и убогих. Один из них находится среди вас.
-- Не меня ищешь? – Колян, встал с кресла, слегка ссутулился и подался вперед, презрительно усмехаясь. – Ну, здравствуй, брат. Семьсот лет не виделись.
Обломок шагнул из зеркала в зал, ногой отшвырнул Андрюху в сторону и, достав пистолет, понюхал ствол глушителя:
