– Ну, вот видите…
– Поверьте, я могу себя контролировать.
Внезапно лицо его исказилось, как от невыносимой боли. Он сильно побледнел, лоб покрылся испариной, тело сотрясала дрожь. Со стоном он откинулся на подушки, но сразу же титаническим усилием воли заставил себя сесть обратно.
– Смотрите, – прохрипел Нортон. – Я контролирую себя.
– Я бы не назвал это контролировать, – испуганно ответил врач. – Что вы сейчас чувствуете?
– Я умираю, – прошептал Сол. – Еще немного и все будет кончено.
Он опять упал на подушки и захрипел. Мертвенная бледность залило его лицо. Кардиомонитор, показывающий до этого дикое сердцебиение, внезапно затих.
Постепенно нечеловеческое напряжение, сковывавшее тело и лицо пациента, прошло, дыхание стало ровным, устрашающая бледность сошла, и Сол приоткрыл мутные от боли глаза.
– Извините, – еле слышно произнес он. – На это раз я очень хорошего его чувствовал.
– Кого?
– Человека, который умирал. Его агонию.
– Кто умирал?
– Понятия не имею…
Шеф выключил проектор и уставился на меня. На нас обоих увиденное произвело удручающее впечатление.
– Что скажешь – спросил меня собеседник.
– Невероятно…
– У него очень сильное сердце, иначе он бы давно умер от таких нагрузок.
– Он сказал, что хорошо чувствовал человека, которого убили.
– И при этом, – вставил шеф. – Он вел беседу с дежурным врачом.
Невероятно, – повторила я, занятая другими мыслями. Мне припомнилась сцена из далекого детства, когда Сол, тогда еще пятнадцатилетний мальчишка, умолял меня выслушать его.
«Я чувствовал его агонию, его боль и страх», – бормотал он, бледный от ужаса. Речь шла о мальчике по имени Берни, которого Сол избил до смерти предыдущей ночью. Скорее всего, уже тогда его болезнь давала о себе знать.
– Зачем вы мне показали это? – спросила я, пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний.
– Он хочет с тобой поговорить.
– Со мной?! – воскликнула я. – Откуда он знает, что я здесь?
– Спроси у него сама, – огрызнулся мой начальник.
– Но почему со мной?
– Не знаю. Думаю, ты это скоро сама выяснишь. Кстати, ты обязуешься хранить в тайне все, что связано с этим делом. Уровень секретности – нулевой. Подпишешь файл, прежде чем ты отсюда выйдешь
– Но почему такая секретность? – Воистину, сегодня день сюрпризов.
– Приказ, моя дорогая, приказ.
Сол также полулежал на подушках со связанными руками и закрытыми глазами, когда я тихонько вошла в его палату. Я думала, он спит, и уже собралась бесшумно выйти, как услышала слабый шёпот:
