После первых же строчек, я в изумлении воскликнула.
– Как, Сол здесь?
– Почти что полтора года. И мы понятия не имеем, что с ним происходит.
– А какое это имеет отношение ко мне?
– Дочитай до конца, потом поговорим.
Специалисты действительно затруднялись классифицировать заболевание будущего Прометея. Непрекращающийся бред, чрезвычайно эмоциональный и пожирающий все физические силы несчастного. Галлюцинации поражали своим тематическим разнообразием, частотой и резкой сменой настроений. Он мог корчиться от сильной боли, а через секунду уже весело и непринужденно смеяться. Он мог раздраженно на кого‑то орать, а через секунду шептать кому‑то интимные слова любви.
«Он каждое мгновение отождествляет себя с кем‑то другим», – писал один из врачей, наблюдавший за Солом: – «Я бы назвал это бесконечным дроблением личности, если бы не знал что это невозможно».
Только сильнодействующие успокоительные средства давали временный отдых перевозбужденному пациенту.
– В последнее время, – продолжило начальство, когда я закончила читать файл Нортона. – Его состояние несколько улучшилось. Он до сих пор находиться во власти галлюцинаций, но, кажется, он умеет их как‑то контролировать.
– Тогда это не галлюцинации, – возразила я. – Галлюцинации невозможно контролировать.
– Не умничай, – поморщился шеф. – В таком случае, госпожа Всезнайка, объясни-ка это.
Он включил проектор, и я увидела больничную палату. В постели, откинувшись на подушки, сидел Сол Нортон. Меня поразило, насколько он был истощен. На худющем бледном лице лихорадочно горели глаза. Эти глаза… всезнающие и всё понимающие. Это определение я нашла гораздо позже, а тогда я не могла понять, что меня так завораживает, глядя на его лицо. Руки больного были привязаны к раме кровати толстыми ремнями. Несколько разноцветных резиновых трубочек тянулись от его запястья к капельнице.
Рядом с постелью, на маленьком стульчике, грозящим сломаться под тяжелой тушей, восседал мой начальник.
– Вы передали медсестре, что хотели меня видеть, – мягким успокаивающим голосом сказал доктор.
– Вас или кого-нибудь еще. Мне все равно, – слабым голосом ответил Сол. Слова ему давались с трудом.
– Что вы хотите?
– Свободу, – Сол кивнул на свои руки. – Эти ремни. Развяжите меня.
– Не могу, – виновато признался толстяк. – Вы привязаны ради собственной безопасности. Во время припадков вы можете причинить себе вред.
– Это не самый плохой вариант. А было бы еще лучше, если бы этот вред был смертельным.
