Когда поднялась, вижу — Юшков держится правой рукой за голову, кровь проступает сквозь его пальцы и заливает глаза, но, пригнувшись к панораме, он опять прицеливается.
— Идите в санчасть! Здесь недалеко. — И, оттолкнув его от пушки, я встала за наводку.
Руки дрожали, тело сотрясала неприятная дрожь. Заглянув в стеклышко панорамы, увидела такое же перекрестие, как в прицельном приспособлении снайперской винтовки, которую я весной изучала на курсах. Прицелилась в ближайший танк. Поворотный механизм не слушался меня. Еще напряжение — и перекрестие панорамы поймало танк! Вот он уже совсем близко, двигается на соседнюю батарею, не замечая нас. Отчетливо виден был его грязный бок с крестом. «Не выпустить бы его только из перекрестия», — волновалась я. Выстрелила. Танк мгновенно окутался дымом, остановился. Не веря своим глазам, не слыша собственного голоса, я крикнула:
— Заряжайте скорее!
Мне казалось, что нужен еще выстрел, иначе железное чудовище оправится и пойдет на нас, и, когда снаряд втолкнули, я дала второй выстрел на том же прицеле.
Подбитый танк воспламенился. Из щелей повалил густой белый дым. Башенный люк поднялся, и из танка стали выскакивать немцы.
Позади зарокотали моторы. На поляну выходили наши танки. Они с места открыли огонь по фашистской пехоте и прижали ее к земле. Из-за леса гремели орудийные раскаты, и снаряды рвались в балке, откуда гитлеровцы бросили на нас пехоту и танки. Вскоре над балкой взвился клуб пламени и послышались оглушительные взрывы. По-видимому, наши артиллеристы подожгли бензохранилище и склад боеприпасов врага.
Противник засуетился. Танки его остановились, пехота залегла. В это время на огневой появился бледный, с перевязанной головой Юшков.
— Зачем пришел? — крикнул ему командир орудия Наташвили. — Почему в санбат не отправился?
— С царапиной — и уже в санбат?!
— Заместитель у тебя есть, — указал на меня Наташвили, и бойцы, улыбаясь, наперебой стали рассказывать, как я подбила танк.
Над нами взвились три красные ракеты.
— Полк переходит в контратаку, по местам! — крикнул командир взвода, и я снова подскочила к панораме.
— Нет, — решительно отвел меня рукой Юшков. — Пока я еще наводчик, занимайся своим делом.
Поправив на голове повязку, он прижался глазом к панораме.
Наши танки атаковали врага. Завязался жестокий танковый бой. Ревели моторы, пыль и дым клубились над полем. Вой и свист пролетающих над головой снарядов, скрежет гусениц, грохот разрывов и пулеметная дробь — все слилось. Совсем недалеко от нас мчался немецкий танк, а за ним — наш. Из открытой башни нашего танка валит дым, а он все продолжает преследовать врага. Когда фашист, видимо желая удрать, свернул к лесу, советский танк направился ему наперерез, догнал и с разгона врезался во вражескую машину. Оба танка остановились, окутанные дымом и пламенем.
